Казнь на Вестминстерском мосту - Энн Перри

На этот раз Шарлотта все же отстранилась. Она внимательно посмотрела на него, в ее расширившихся глазах застыл вопрос.

— Я горжусь тобой, Томас, ты в полной мере заслужил это, — сказала она. — Но хочешь ли ты этого?

— Хочу? — Он же так тщательно скрывал свое нежелание идти на новую должность, свое отвращение к кабинетной работе.

— Тебе оказали честь и предложили повышение, но ты все еще можешь отказаться, — ласково проговорила Шарлотта. — Ты не обязан соглашаться на новую должность, если она предполагает руководство другими людьми из кабинета. — Она прямо смотрела на него, и он не слышал в ее голосе ни намека на колебания, ни малейшего сожаления. — Мы не нуждаемся в деньгах. Ты мог бы оставаться на своей прежней должности, заниматься тем, что у тебя так хорошо получается. Если бы в этом расследовании ты только руководил, а не сам разговаривал с людьми, удалось бы вам раскрыть дело?

Питт подумал о Мейзи Уиллис и о фиалках, о долгих часах на козлах кэба, о том мгновении, когда он понял, что у депутата, хотевшего нанять его кэб, в петлице были свежие примулы.

— Не знаю, — честно ответил он. — Может быть.

— А может, и нет! Томас, — с улыбкой сказала Шарлотта, — я хочу, чтобы ты занимался тем, что тебе нравится и что у тебя получается лучше всего. Все остальное станет слишком высокой платой за крохотную прибавку, в которой мы не нуждаемся. Нам хватает на жизнь, и этого достаточно. Что мы будем делать с лишними деньгами? Что может быть ценнее, чем возможность заниматься любимым делом?

— Я уже дал согласие, — медленно произнес он.

— Тогда вернись и скажи, что ты передумал. Пожалуйста, Томас.

Питт не стал спорить, он просто крепко прижал ее к себе и замер, а внутри у него все ликовало; он чувствовал себя так, будто за спиной выросли крылья.

Грейд взяла ведро и, что-то напевая себе под нос, вышла через заднюю дверь, чтобы вылить грязную воду.

— Ну, рассказывай, — попросила Шарлотта. — Как ты ее поймал и кто она? Зачем она это делала? Почему именно депутатов? Ты уже сообщил Флоренс Айвори? А тете Веспасии?

— Я никому ничего не говорил. Решил, что тебе захочется сделать это самой.

— О да, с радостью. Жаль, что у нас нет телефона! Давай доедем до нее на омнибусе и расскажем ей? А может, ты сначала выпьешь чашку чаю? Или ты голоден? Как насчет обеда?

— Да, да, нет и слишком рано, — ответил Питт.

— Что?

— Да — мы поедем к тете Веспасии, да — я бы выпил чашку чаю, нет — я не голоден и сейчас слишком рано для обеда. И у тебя убегает тесто.

— Ой! Тогда поставь чайник. Я закончу с тестом, а ты расскажешь мне, кто она такая, и как ты ее поймал, и зачем она убивала. — Шарлотта подошла к раковине, вымыла руки и, насыпав муки на доску, принялась месить тесто.

Томас наполнил чайник водой, поставил его на плиту, согласно распоряжению жены, и стал рассказывать, как Ройс выдвинул свою идею и как они ее осуществили. Естественно, Шарлотта уже знала о неудачах, когда в роли живца выступал Мика Драммонд.

— Значит, она не действовала вслепую, — задумчиво проговорила она, когда Питт закончил. — То есть ее целью не были депутаты парламента вообще. Она знала Ройса — ты сказал, что она назвала его по имени.

Томас вспомнил, какая ненависть прозвучала в голосе женщины, какой торжествующий возглас она издала, когда узнала Ройса и убедилась, что это именно он. «Наконец-то ты мне попался!» — воскликнула она и, не обращая внимания на кэб, а потом и на Питта, спрыгнувшего с козел, замахнулась бритвой, чтобы нанести удар. Она была безумна, одержима жаждой разрушать — и в то же время в ее ненависти было очень много человеческого.

— Ты думаешь, ей нужен был Ройс, и каждый раз она просто принимала за него кого-то другого? Они все живут на южном берегу, все ходят домой пешком, они все депутаты парламента, и у всех светлые или седые волосы.

— Они все на разных этапах своей карьеры занимали должность парламентского секретаря при министре внутренних дел. Кроме, возможно, Ройса — насчет него я не знаю, — ответил Питт. — Интересно, чем он занимался семнадцать лет назад?

Шарлотта разделила тесто на три порции, разложила их в оловянные миски и оставила подходить.

— Значит, ты действительно так думаешь! А почему? Почему она так сильно ненавидела Ройса? Потому что он запрятал ее в Бедлам?

— Возможно.

Искорка неудовлетворенности разгоралась все сильнее. Ведь она напала именно на Гарнета Ройса, а не на Джаспера, врача. Почему? Потому что он старший и более сильный из двух братьев, тот, в чьем доме она служила? Но что послужило причиной, что меланхолия, вызванная смертью хозяйки, переросла в манию убийства, последствия которой он своими глазами видел на Вестминстерском мосту?

Томас допил чай и встал.

— Езжай к тете Веспасии. А я вернусь в участок и еще раз поговорю с Драммондом.

— Об Элси Дрейпер?

— Да… да, наверное.

По дороге на Боу-стрит Питт увидел разносчиков газет с афишами, сообщавшими об экстренном выпуске. Заголовки гласили: «Вестминстерский головорез пойман!», «Парламент снова в безопасности!», «Маньяк-убийца застрелен на Вестминстерском мосту!».

Он купил одну из газет, прежде чем войти в участок. Под напечатанным черным жирным шрифтом заголовком была помещена статья о том, что угроза анархии отступила, и закон снова восторжествовал благодаря профессиональному мастерству и трудолюбию лондонской полиции, а также смелости одного пожелавшего остаться неназванным депутата парламента. Столица радуется возвращению порядка и безопасности на улицы города.

Такое скорое возвращение Питта, тем более в солнечный весенний день, изумило Мику Драммонда до глубины души.

— В чем дело, Питт? — с тревогой спросил он.

Томас закрыл за собой дверь.

— Первым делом, сэр, — начал он, — хочу поблагодарить вас за повышение, но я предпочел бы остаться в своем нынешнем ранге, который позволяет мне самолично проводить расследования, а не наблюдать за тем, как его проводят другие. Думаю, именно в этом мое призвание и именно этим мне хотелось бы заниматься.

Драммонд улыбнулся, одновременно и грустно, и с облегчением.

— Я не удивлен, — искренне проговорил он. — И не сожалею. Из вас получился бы отличный старший офицер, но мы лишились бы очень многого, уйди вы с «земли». Опосредованное суждение не всегда верно. Я восхищаюсь вашим выбором: непросто отказаться от денег и от более высокого статуса.

Питт обнаружил, что краснеет. Восхищение человека, которого он любил и уважал, было очень ценно для него. И он жалел, что не может просто поблагодарить Драммонда и уйти, а должен обсудить дело Элси Дрейпер, потому что его донимает вопрос, который требует ответа. Он ощущал некую незавершенность, как будто он был голоден и не насытился.