Север и Юг - Элизабет Гаскелл

— Но ты ничего не сказала ему о нас… о Фредерике?

— Нет, — ответила Диксон. — У него не хватило ума спросить, где я остановилась. Да и я бы не сказала ему, даже если бы он спросил. Так же как и я не спросила его, какое такое у него было важное положение. Он ждал омнибус. И когда тот подъехал, он остановил его. Но чтобы довести меня вконец, этот наглец обернулся, прежде чем встать на подножку, и сказал: «Если вы поможете мне заманить в ловушку лейтенанта Хейла, мисс Диксон, мы с вами разделим награду. Я знаю, вы бы хотели быть моим партнером, не так ли? Не робейте, скажите „да“». И он впрыгнул в омнибус, а я увидела его уродливое лицо — он смотрел на меня со злобной усмешкой и думал, что его последние слова добили меня.

Маргарет почувствовала себя очень неуютно после рассказа Диксон.

— Ты рассказала Фредерику? — спросила она.

— Нет, — ответила Диксон. — Меня обеспокоило то, что Леонардс в городе. Но было столько всего другого, о чем нужно было подумать, что я не стала задумываться еще и об этом. Но когда я увидела хозяина, сидящего в оцепенении, с таким остекленевшим и печальным взглядом, то подумала, что это встряхнет его и заставит хоть немного подумать о безопасности мастера Фредерика. Поэтому я все ему рассказала, хотя краснела, рассказывая, как молодой человек говорил со мной. Это пошло хозяину на пользу. Если нам и дальше нужно прятать мастера Фредерика, то ему, бедняге, лучше уехать, прежде чем приедет мистер Белл.

— О, я не боюсь мистера Белла. Но я боюсь этого Леонардса. Я должна рассказать Фредерику. Как выглядел Леонардс?

— Отвратительный парень, могу вас уверить, мисс. Борода такая, что я бы постыдилась ее носить, — такая рыжая. И ко всему он говорил, что он на тайном положении, и был одет во фланель, как рабочий.

Было очевидно, что Фредерик должен уезжать. Уезжать немедленно, хотя его поддержка была так необходима отцу и сестре, — забота о живой матери и скорбь по умершей вновь связали его с семей нерушимыми узами. Мистеру Хейлу будет трудно привыкнуть к этой мысли. Маргарет размышляла об этом, сидя у камина в гостиной, когда Фредерик быстро вошел в комнату; он выглядел по-прежнему мрачным и подавленным, но уже овладел собой и справился с приступом отчаяния. Он подошел к Маргарет и поцеловал ее в лоб.

— Какая ты бледная, Маргарет! — сказал он тихо. — Ты подумала обо всех, кроме себя. Приляг на диване, тебе нечего делать.

— Вот это и плохо, — тихо сказала Маргарет.

Но она все же легла, брат укрыл ей ноги шалью, а затем сел на пол рядом с ней.

Маргарет рассказала ему о разговоре Диксон с Леонардсом. Губы Фредерика сжались в узкую полоску.

— Хотелось бы мне разобраться с этим парнем. На борту корабля не было худшего моряка и худшего человека. Вот так… Маргарет, ты знаешь обстоятельства дела?

— Да, мама рассказывала мне.

— Когда все достойные моряки были возмущены поведением капитана, этот парень был готов на все, лишь бы подлизаться… тьфу! И подумать только, он здесь! О, если бы он узнал, что я нахожусь в двадцати милях от него, он бы разыскал меня, чтобы отомстить за свои старые обиды. Я бы предпочел, чтобы кто-то другой, а не этот мошенник получил эту сотню фунтов, в которую меня оценили. Как жаль, что бедную старую Диксон нельзя убедить выдать меня и получить обеспечение на старость.

— О Фредерик, замолчи! Не говори так!

Мистер Хейл подошел к ним, дрожа от напряжения. Он подслушал, о чем они разговаривали. Мистер Хейл взял Фредерика за руку:

— Мой мальчик, ты должен уехать. Это очень плохо, но я понимаю, ты должен. Ты сделал все, что мог, — ты успокоил ее.

— О папа, он правда должен уехать? — спросила Маргарет, хоть и сама была убеждена, что это необходимо.

— Я заявляю, что твердо намерен взглянуть в лицо испытанию и выдержать его. Если бы я только мог найти доказательства! Я не могу вынести мысли, что нахожусь во власти такого мерзавца, как Леонардс. Я бы почти обрадовался… при других обстоятельствах… этот визит украдкой: в нем было свое очарование, то, которое наша француженка приписывала запретным удовольствиям.

— Одно из самых ранних моих воспоминаний, Фред, — сказала Маргарет, — о том, как ты попался на краже яблок. У нас было много своих яблок — деревья ломились от них. Но кто-то сказал тебе, что украденные фрукты вкуснее, ты воспринял эти слова au pied de la lettre.[36]С тех пор ты не изменился.

— Да, ты должен ехать, — повторил мистер Хейл, отвечая на вопрос Маргарет. Его мысли были сосредоточены только на этом, и ему было трудно уследить за ходом разговора детей — да он и не пытался.

Маргарет и Фредерик посмотрели друг на друга. Это мгновенное понимание исчезнет для них, если он уедет. Они столько сказали друг другу глазами, что не уместилось бы в словах. Оба думали об одном и том же, пока уныние не овладело ими. Фредерик первый стряхнул его:

— Ты знаешь, Маргарет, сегодня днем я напугался сам и напугал Диксон. Я был у себя в комнате, когда услышал звонок в дверь, но подумал, что звонивший завершил свое дело и давно ушел. Поэтому я уже собирался выйти в коридор и открыл дверь комнаты, когда увидел Диксон, спускавшуюся вниз, она нахмурилась и втолкнула меня обратно в комнату. Я оставил дверь открытой и услышал, как она передала сообщение какому-то человеку, который находился в кабинете отца и который потом ушел. Кто это мог быть? Кто-то из продавцов?

— Очень похоже, — равнодушно ответила Маргарет. — Там был какой-то маленький тихий человек, он приходил за распоряжениями около двух часов.

— Но это был не маленький человек, а большой, сильный мужчина, и он приходил после четырех.

— Это был мистер Торнтон, — сказал мистер Хейл.

Брат и сестра были рады, что им удалось вовлечь отца в разговор.

— Мистер Торнтон?! — удивилась Маргарет. — Я думала…

— Ну, малышка, что ты думала? — спросил Фредерик, поскольку она не закончила предложение.

— О, только… — ответила она, покраснев, и взглянула на брата. — Я подумала, что ты имел в виду кого-то из другого класса, не джентльмена. Что кто-то пришел по поручению.

— Он и выглядел как один из их класса, — небрежно ответил Фредерик. — Я принял его за продавца, а он, оказывается, фабрикант.

Маргарет молчала. Она вспомнила, как вначале, прежде чем узнала характер мистера Торнтона, она говорила и думала о нем так же, как Фредерик. Не было ничего странного в том, что он произвел такое впечатление на ее брата, но все же это слегка задело ее. Ей хотелось дать понять Фредерику, что за человек мистер Торнтон, но она лишилась дара речи.

Мистер Хейл продолжил:

— Думаю, он приходил предложить свою помощь. Но я не в силах был встретиться с ним. Я попросил Диксон спросить его, не захочет ли он поговорить с тобой… Мне кажется, я попросил ее найти тебя, чтобы ты вышла к нему. Я не знаю, что я говорил.