Парижские тайны царской охранки - Валериан Агафонов

Если Департамент полиции знал, по какому паспорту живет этот великий революционер, столь вредный для Правительства, то разве мыслимо допустить, что охранники его не арестуют, а прибегнут к анонимному письму и, главное, выдадут такого важного провокатора как Татаров, успевшего выдать полиции немало террористов. На это убийственное соображение уже обращали внимание центрального комитета партии социалистов-революционеров часто цитированный нами «С.-p.», а затем и Бурцев.

Что же касается образа жизни и кутежей Татарова, то думаем, что кутил Азеф не меньше, а гораздо больше его, и что об азефовских кутежах были осведомлены не только охранники, но и некоторые члены ц. к. партии с.-р.

Непонятно также, почему убийство Татарова, совершенное по постановлению центрального комитета партии с.-р. в апреле 1906 года, было официально признано делом партии лишь после объявления ею Азефа провокатором, то есть только в феврале 1909 года.

Центральный комитет партии с.-р. не пожелал даже войти в сношение с Меныциковым и получить от него и другие разоблачения, для этого нужно было только напечатать в «Революционной России» «доброжелателями исполнено». Такого объявления в «Революционной России» не появилось. Почему?

На этот вопрос ответ дает Чернов: «Просьба об объявлении в «Новом времени» не могла иметь отношение, потому что это нужно было сделать в России» (Заключение судебно-следственной комиссии, страница 60).

Из этого странного ответа вытекает, что у центрального комитета партии, живущего за границей, не было связей в России даже настолько, чтобы поместить простое объявление! Но курьезнее всего, что Меньщиков и не просил помещать объявление в «Новом времени», в чем можно убедиться из приведенного нами точного текста его письма. В «Революционной России» же ответа Меньщикову тоже не было дано, то есть, попросту говоря, дальнейших разоблачений не пожелали.

Следует отметить, что у Меньщикова сказано о выдаче Татаровым Иваницкой, Старынкевича, Леоновича, Сухомлина и Акимовой, а в письме Меньщикова, напечатанном в Заключении судебно-следственной комиссии, к этим лицам прибавлено еще четыре: «Бар., Фре., Николаев и Фейт». Как будто от увеличения числа «выдач» Татарова стало еще более убедительным его провокаторство?!

В 1905 году невозможно также было не обратить внимания центральному комитету партии с.-р. на многочисленные неудачи, постигшие все приготовления к восстанию в Петербурге: взрыв моста на Николаевской железной дороге не был совершен, не было «взрыва охранного отделения, электрических, телефонных и осветительных проводов, ареста гражданина Витте и прочего, тоже не могли быть приведены в исполнение отчасти потому, что в некоторых пунктах намеченные места охранялись так строго, как будто полиция была заранее предупреждена о покушении» («Воспоминания». Савинков, «Былое», № 1, 1918 год). Затем тогда же был произведен арест двух динамитных мастерских и лиц, хотя и связанных с ними, но даже и не приступивших еще к работе.

Все эти планы и приготовления к восстанию были выработаны «боевым комитетом партии с.-p.», который состоял всего из двух лиц: Савинкова и Азефа.

В самые рискованные предприятия к восстанию центральный комитет ставил неизменно все того же Азефа.

Если б центральный комитет обратил должное внимание на все эти неудачи «боевого комитета» тотчас же или по крайней мере при дальнейших указаниях на Азефа, хотя бы после провала Северного летучего отряда в феврале 1908 года, когда центральный комитет сам взялся расследовать, не был ли этот провал следствием провокации, то здесь пришлось бы выбирать только из двух лиц, составляющих «боевой комитет», так как только этим двум лицам были известны все планы и предприятия комитета. Задача центрального комитета следовательно являлась еще более весьма несложной. Но и эти все факты не привлекли к себе внимания центрального комитета.

Позже произошли события, которые не давали уже никакой возможности кому бы то ни было придерживаться гипотезы «полицейской интриги», а толкали вполне определенно к выводу, что Азеф — провокатор.

В марте 1906 года Азеф был арестован Герасимовым, но через три дня выпущен. Об этом центральному комитету было сообщено осенью 1907 года в саратовском письме (удивительно долго шло до центрального комитета это столь важное для него письмо!).

Почему же Сулятицкого, Штифтара и многих других повесили и сослали на каторгу, а Азефа, этого великого террориста, выпускают? Этот вопрос не пришел в голову центральному комитету. В апреле того же года Азеф снова был в руках полиции, когда после покушения на Дубасова были захвачены все, находившиеся в булочной Филиппова. Но стоило Азефу заявить полиции, что он — инженер, а по другой версии — показать заграничный паспорт, как полиция его отпустила.

На чем могла в таком случае базироваться версия, что вся полиция, все охранники только и думают о том, как бы захватить Азефа? А о таких лицах конечно имеются во всех охранках самые точные сведения и приметы. Приметы же Азефа настолько характерны, что спутать его с кем-либо другим, не узнать его было невозможно. И все же ц. к. в провокаторстве Азефа не подозревает.

После покушения на Дубасова Азеф был уличен во лжи; неудачу покушения он объяснил Савинкову совершенно иначе, чем это было на самом деле, равно как уклонился от истины раньше по отношению к Слетову, а (Судебно-следственная комиссия) позже и в других делах. Но то, что по отношению к Татарову пошло в доказательство его провокации, Азефу при стольких уличающих обстоятельствах — не повредило нисколько. Повторяем, что и арест Азефа Герасимовым и арест в булочной Филиппова, и его ложь о диспозиции террористов во время покушения на Дубасова, и сама диспозиция, лишающая возможности удачно его совершить, являются в достаточной мере важными фактами, чтобы из-за них хотя бы один заподозрил Азефа.

В начале сентября 1906 года П. Я. Рысс по просьбе брата своего максималиста «Мортимера» предупреждает ц. к. партии с.-p., что Азеф — провокатор.

В конце 1906 года Азеф живет в Финляндии, вызывает к себе боевиков; на обратном пути от него в Петербург их арестовывают в Бе-лоострове или в Петербурге. Азеф же цел и невредим при своих довольно частых поездках в Петербург несмотря на то, что, по мнению члена центрального комитета Чернова, всероссийская охранка спит и видит, как бы его захватить, но ее умения и ловкости хватает только на некрупных, по сравнению с Азефом боевиков.

К этому же времени относятся и указания одесского охранника Сорокина на провокацию Азефа. Но ничто по-прежнему не в состоянии пробить броню доверия ц. к. к Азефу, несмотря на то, что боевая организация бездействует потому, что как только начинают организовывать покушения, их необходимо прекращать, так как участники становятся известными полиции, и филеры гоняются за ними. Так было с покушениями на Столыпина, на Лауница и других.

Зато Азеф после нового указания на него одесского охранника «разочаровывается» в постановке боевого дела и уезжает за границу.

И тотчас же деятельность боевой организации из почти безуспешной становится удачной: убиты Игнатьев, Лауниц, Павлов. В целом ряд фактов и это косвенное указание не могло не иметь значения для людей, не ставших еще окончательно глухими и слепыми.