Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - К. Рехаге

– Мой друг сказал однажды, что я должна заниматься этим с ним и с его знакомым одновременно, – говорит она.

Мне потребовалось время, чтобы понять, что она имеет в виду.

– И что ты об этом думаешь?

Она качает головой, криво улыбаясь. Потом она аккуратно расстегивает мою кнопку, запускает пальцы в волосы на моей груди и снова застегивает ее. Я рассматриваю Бодхисаттву, который смотрит на меня очень серьезно.

Она берет свою сумку и кладет ее на землю передо мной. Потом она встает, подходит к отверстию пещеры, выглядывает наружу и медленно возвращается назад. Когда она склоняется, ее локоны окутывают меня, потом она медленно опускается коленями на свою сумку, смотрит мне в лицо и кладет руку на мой ремень…

По дороге обратно в Чжанъе Лили засыпает, положив голову мне на плечо. Я провожаю ее до дома. Это высокое серое здание. Лили устало обнимает меня, а потом исчезает в темном проходе.

…Тележка готова. Господин Ван отделал ее белой фольгой, чтобы она не слишком нагревалась на солнце, и дал мне с собой набор инструментов и велосипедный замок. Я заплатил ему, мы жмем друг другу на прощание руки, и он говорит:

– Позвони или пришли по почте открытку, когда куда-нибудь доберешься!

Я тяну за собой тележку по улицам города до гостиничной парковки.

– Завтра я отправляюсь, – говорю я Джули и стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно обычнее. Я без умолку болтаю, рассказываю ей о своих неприятностях с властями, о сооружении тележки и о еде в этом городе.

– Я хочу, чтобы в Центральной Азии поднялось восстание, – говорит она тихо, – тогда ты не сможешь идти дальше и скорее вернешься ко мне…

Это похоже на тонкую занозу из стекла.

…Прежде чем заснуть, я говорю себе, что это был последний раз.

Я лечу вперед, мое тело невесомо. Я иду по зеленому краю, тележка спешит вслед за мной, издавая легкое жужжание.

Все это похоже на сон. Мне давно уже надо было догадаться завести тележку. В своем блоге я называю ее «кабуз», это может означать «камбуз», а может и «зад». Но для меня это просто «кабутце», она содержит слово «бутце» – шалаш наподобие тех, что дети строят в лесу из палок и веток, когда ходят в начальную школу и состоят в бандах. Самое лучшее в кабутце то, что в ней можно перевозить не только мой багаж, воду и еду, но и целую кучу арбузов.

Я иду через подсолнухи, их тут целые поля. С тех пор как у меня появилась кабутце, мне легко удается пройти тридцать километров в день, а иногда даже больше, и при этом я редко чувствую усталость. Вес рюкзака больше не давит мне на плечи. Я останавливаюсь в меленькой деревушке под названием Наньхуа. Мой гостиничный номер на четвертом этаже, из моего окна видны далекие вершины гор, сияющие на солнце.

От жары вся деревня стала сонной, все вокруг движется медленно и осторожно. Почти все время я провожу в закусочной, хозяевами которой является супружеская пара из провинции Сычуань. Они учат меня смешным словам из их диалекта, чтобы я смог потом повеселить ими Джули.

Я стараюсь не думать о том, что случилось.

На следующий день, изнемогая от полуденного зноя, я роюсь в холодильнике около киоска. За этим занятием меня застают два подъехавших велосипедиста. К их седлам приделаны огромные сумки, карты и бутылки с водой, и они удивленно разглядывают меня. Ведь я вроде бы такой же иностранец, как и они? Выясняется, что они из Польши. У нас нет общего языка, и беседа поначалу не клеится. Вокруг нас собирается группа местных зевак, чтобы полюбоваться нашей игрой звуков и жестов.

Когда мы наконец обращаемся за помощью к карте, я начинаю потихоньку понимать, что они пытаются мне сказать. Уловив суть, я поднимаю руки вверх и обращаюсь к собравшимся вокруг нас.

– Товарищи! – кричу я в толпу, и в ответ раздается пара смешков. В этой маленькой деревушке так жарко, а работа местных жителей заключается в земледелии и продаже еды и напитков тем, кто проезжает мимо. Земля перед их домами такая пыльная. Тут так редко происходит что-то интересное.

– Приносите сюда стулья, – говорю я, – садитесь на обочину в тень, сегодня вам будет на что посмотреть!

Я указываю на поляков.

– Эти двое приехали сюда на велосипеде из Греции!

– О! – восклицает кто-то.

– И приехали они не одни! Они состоят в восточноевропейской группе из двадцати человек, выехавшей из Афин, чтобы поддержать Игры в Пекине!

– Ах!

– Но и это еще не все! Их группа встретила по дороге еще двадцать немецких велосипедистов, которые также ехали из Афин в Пекин!

– Оп-па!

– Но и это еще не все! Эти две группы встретили еще сорок велосипедистов, которые ехали из Парижа в Пекин. Полностью экипированные, в сопровождении страховочных машин, автобусов и всего, что полагается!

На меня устремлены напряженные взгляды. Когда я замечаю, что публика ждет от меня еще новостей, я хлопаю в ладоши и говорю:

– Это все! Толпа иностранцев на велосипедах!

– Восемьдесят французов из Греции? – кричит кто-то, смеясь. – Они, должно быть, очень любят ездить на велосипеде. Я вот предпочитаю добираться до Наньхуа на автобусе.

Оба поляка прощаются со мной, а я задерживаюсь еще немного около киоска и ем мороженое. Ко мне подходит маленький мальчик и говорит:

– Пару дней назад здесь проходил кое-кто, похожий на тебя.

Я думаю, он говорит о мифической женщине с ослом, о которой я уже так давно ничего не слышал, но он качает головой.

– Это был дядя с большой деревянной тележкой, такой же, как эта. – Он показывает на мою кабутце.

Я знаю, кого он имеет в виду. Я достаю телефон.

– Учитель Се, ты видел велосипедистов из Европы?

Он смеется.

– Красных? Да, они смотрятся великолепно!

– Красных?! Не понимаю, о чем ты!

Кто-то в этот момент указывает на дорогу: блестящие велосипеды, согнутые тела, накачанные икры. Они одеты в ярко-красные костюмы и с шумом проносятся мимо нас. По звуку это напоминает летящий рой воробьев.

– Это участники французской группы, – объясняю я людям, стоящим около меня и зачарованно наблюдающим за зрелищем. Какая-то женщина поворачивается ко мне и спрашивает:

– А у вас все такие стройные?

…Дорога являет собой длинную, очерченную деревьями аллею, прямую, без изгибов.

Медленно тяну я свою тележку по жаре, вокруг стоит тишина, лишь изредка меня обгоняет какой-нибудь грузовик или трактор. Навстречу попадаются небольшие группы велосипедистов из Европы. Издалека они кажутся медленно увеличивающимися цветными точками. Постепенно я вижу шлемы, костюмы и мелькающие ноги, мужчины и женщины, молодые и старые. Я кричу им «Привет!» или «Салют!», но большинство из них проезжают мимо, не обращая на меня внимания.