Звезда моей души - Татьяна Устименко

— А почему главу гильдии прозвали так неуважительно — Сквалыгой? — продолжала допытываться я. — Ведь подобное отвратительное имя способно подмочить любую репутацию.

— Вообще-то его зовут Петерс, но настоящее имя главы гильдии Торговцев давно уже никто не использует, — язвительно хохотнул Беонир. — Все называют его исключительно Сквалыгой!

Я непонимающе подняла бровь.

— Это случилось много лет назад, — начал рассказывать ниуэ, — когда молодой ростовщик Петерс еще только начинал свою блистательную карьеру. Однажды, зимой, в дом ворвались одетые в черное незнакомцы, вытащили из кровати сонного Петерса и поволокли мздоимца за город, на скованную льдом Алларику…

— Наглецы перевернули ростовщика вниз головой, — азартно подхватила Ребекка, — и принялись окунать в прорубь. Вот представь себе: на дворе стоит непроглядная ночная темнота, холодина — аж кости ломит, а несколько злодеев изощренно измываются над одним парнем, подвергая его невыносимой пытке!

— Зачем? — не врубалась я.

Ребекка предвкушающе осклабилась.

— Потом они раз за разом извлекали Петерса из воды и настойчиво вопрошали: «Где золото, серебро и алмазы?» — драматичным шепотом произнес Беонир.

— Ох! — обомлела я. — Ужас-то какой несусветный! А что Петерс?

— Выплюнув очередную порцию речной воды и отдышавшись, жадный ростовщик вытаращил на своих мучителей предельно честные глаза и попросил: «Ребята, вы или лампу на лед поставьте, или пониже меня опускайте — там же ничего не видно!» — сгибаясь от хохота, закончила лайил.

— Петерса успели спасти, — отвечая на мой невысказанный вопрос, пояснил Беонир. — Но с тех пор его имя позабылось и сменилось хлестким метким прозвищем Сквалыга!

Я звонко и беззаботно смеялась, даже не подозревая, что именно сейчас истекают последние мгновения моей прежней спокойной жизни. Впереди меня поджидали испытания, трудности и беды, во много раз превышающие все те, которые выпали на долю высмеянного нами ростовщика…

Все мы рано или поздно сталкиваемся с финансовыми проблемами. Правильно утверждают умные люди: много денег не бывает — их либо мало, либо нет совсем. За деньги можно купить все, ну или почти все: власть, титул, удовольствия, даже вульгарную имитацию любви. Многие тратят на погоню за деньгами всю свою жизнь, не получая в итоге ничего, ведь тот, кто меняет свободу духа на хлеб, теряет и то и другое. Преврати деньги в цель своего земного существования — и тем самым ты сильно обеднишь душу, ибо станешь послушным рабом золотых риелей. А рабов, как известно, не волнуют ни честь, ни совесть, ни любовь. Им хочется только одного: иметь поменьше работы и получать побольше жратвы. Поэтому не стоит превращать деньги в цель своей жизни, пусть они остаются всего лишь удобным инструментом для достижения иных, более благородных целей: знаний, силы, милосердия. К тому же еще никому из умерших не удавалось унести деньги с собой на тот свет…

Так думала я, пока еще не догадываясь о том, что зло и деньги нередко сливаются в единое целое, образуя при этом некий ужасный симбиоз, способный доставлять массу бед и неудобств.

Одиннадцатый коридор, узкий и сырой, привел нас к большой, вырубленной в камне лестнице, правая половина которой полого тянулась вверх, а левая — резко уходила вниз. С нижнего яруса нас обдало волной такого жуткого смрада, что я мгновенно почувствовала, как мои легкие возмущенно восстают против затхлого, но очень холодного воздуха здешних подземелий. Мне тут же стали неописуемо противны заполонившие подвал слизни и мокрые, заплесневелые стены, а разливающаяся впереди тьма пугала до заикания.

К счастью, непоколебимая решимость прикрывающей тыл Ребекки и спокойствие идущего чуть впереди Беонира придавали мне свежих сил, не позволяя полностью погрузиться в панику и смятение.

— Куда пожелаете отправиться, о бесстрашные искательницы приключений на свои зад… э-э-э… головы? — Ниуэ с напускным безразличием кивнул в сторону лестницы. — Здешние верхние уровни заняты складами всяких не шибко оборотистых торговцев, а то и просто погребами, в том числе и винными.

— Это нам не подходит, — категорично отрезала лайил. — А что находится внизу?

— Все остальное. — Юноша откровенно забавлялся ее командирскими замашками. — Но я бы на вашем месте туда не совался.

— Позволь напомнить тебе, что мы пошли в подземелье не просто так, — быстро заговорила я, предупреждая очередной едкий выпад со стороны Ребекки, — а ради поиска какого-нибудь редкого и чрезвычайно ценного знания… Ну такого, которое не лежит у всех на виду.

— Спасибо за оказанное доверие, эльфийка. — Беонир польщенно улыбнулся. — Тогда все очень просто, ведь только одно-единственное заведение в городе может хранить свои знания в подземелье.

— О чем ты говоришь? — Я с надеждой вглядывалась в его красивое лицо.

— Да все о том самом заброшенном эльфийском Лазарете. — Ниуэ выразительно потер ладони. — Я о нем уже упоминал и теперь убедился окончательно: именно он-то нам и нужен, ибо среди хранимых там свитков вполне может заваляться парочка таких заковыристых, что даже целителям не хватит мозгов их понять.

— Зачем нам макулатура из Лазарета? — скептично нахмурилась Ребекка. — Она небось только для сортира и годится… Нам ведь нужны знания, дающие силу. Разве нет, Йона?

— Врачевание — одно из самых главных направлений в магии! — Раздразненная заманчивыми рассказами Беонира, я сгорала от желания поскорее отправиться в путь. — Оно мне пригодится.

— Угу, твоя взяла! — Ребекка приняла мое объяснение без особого энтузиазма. — Давай, пес, веди нас тогда, что ли.

Спуск по лестнице стал довольно трудной процедурой, и, когда он закончился, я даже не потрудилась скрыть свою усталость — настолько радовала меня перспектива навечно расстаться с этими осклизлыми выщербленными ступенями. Беонир двигался чуть впереди уверенным, слегка крадущимся шагом, а за ним следовали мы с Ребеккой, причем каждая из нас думала о чем-то своем. Наш маленький отряд почти бесшумно продвигался в сторону Лазарета.

На очередной развилке Беонир остановился и вопросительно оглянулся:

— Не запыхались? Дальше коридоры станут еще темнее и уже, поэтому, если вы хотите сделать остановку, лучше устроить ее здесь.

— Да что ты себе позво… — начала, по своему обыкновению, заводиться Ребекка, для которой даже такой иносказательный намек на усталость приравнивался к оскорблению личного достоинства.

— Спасибо, Беонир! Я, пожалуй, присяду на пару минут, — вовремя успела я наступить на ногу своей вспыльчивой охраннице, обрывая ее невежливую реплику.

Ребекка сердито зашипела. Я уже почти разуверилась в том, что узрела зарождающуюся любовь, и начала всерьез сомневаться, смогут ли эти двое когда-нибудь найти общий язык.

Я вымотанно уселась прямо на землю, и в этот же момент что-то крупное и гибкое, явно обладающее острыми когтями, прыгнуло мне на плечо. От неожиданности я непроизвольно взмахнула руками, отшвыривая прочь это непонятное существо, но в следующий миг нечто длинное и гладкое обернулось вокруг моей шеи и начало душить. Из моего горла вырвался еле слышный хрип, в голове зазвенело, и я начала заваливаться на бок…