Год Огненной Змеи - Цыден-Жап Жимбиев

что ни одной идеи осуществить не удалось. Но это вовсе ничего не значит. То, что он недавно придумал, — замечательно! Никто еще до этого не дошел — убирать хлеб в любую погоду: в дождь, в слякоть, в грозу, когда угодно. И ведь очень просто: надо только сделать в комбайне печь, сушилку. Булат уже разобрал старый комбайн в колхозной машинно-тракторной мастерской и начал делать одно устройство…

Дугаржаб внимательно слушает. Это здорово, если получится.

— Хорошо придумал!

— Не знаю еще, что будет, — нерешительно говорит Булат. — Только пока об этом никому. Кроме меня, об этом только один человек знает, отец Розы… Роза, конечно, тоже. И тебе вот рассказал. Будешь помогать? Назначим тебя машинистом-испытателем.

— Держи, — протянул Дугаржаб черную от масла и грязи руку.

— Итак, договор заключен.

Роза что-то не возвращалась. Взмокшие от жары парни сбросили одежду, стали мыться из бочки с водой, теплой, мутной, покрытой радужной пленкой от масла, но все-таки водой. Они плескались, пока не ополовинили бочку.

— Ай-я-я! Вы что делаете!

Откуда она появилась, Роза? Как они ее не заметили? Кинулись было к одежде, и самим смешно стало — чего всполошились?

— Иди с нами купаться! Мы тебе немного водички оставили.

— В такой грязной воде? Не-ет, я не поросенок. Смотрите! — Роза показала парням шестеренку.

— Где достала?

— Кто ищет, тот всегда найдет.

— Неужели успела в МТМ? — удивился Булат.

— Что ты! Бригада Кункура недалеко. У них выпросила.

— А подойдет? — опасливо спросил Дугаржаб.

Девушка притворилась обиженной.

— Плохо же ты обо мне думаешь… Конечно, подойдет. — И лукаво посмотрела на него. — А я еще что-то достала…

— Папиросы? Ура-а! Качать Розу!

Болтая ногами, Роза колотила кулачком с зажатыми в нем папиросами по мокрым плечам Дугаржаба, но парень держал ее крепко и не выпускал.

— Була-ат! — звала она на помощь.

— Ты молодчина, Роза, и тебе придется потерпеть. Мы только слегка подбросим тебя.

— Какие вы некультурные! Разве можно швырять живого человека? И потом, все-таки…

Ей удалось выскользнуть из объятий Дугаржаба, отпихнуть Булата. Она отбежала на несколько шагов, подразнила парней и спрятала папиросы в карман.

— Теперь не получишь!

Солнце, едва перевалившее через зенит, чуть не докрасна раскалило косилку — не притронуться. В степи тишина. Изредка слышится какой-то неясный, зыбкий шум, не поймешь от чего, словно сама степь вздыхает, разомлев от жары.

Поставить шестерню — минутное дело, но пока Булат убедился, что косилка полностью исправна, пока проверил все узлы, пока скомандовал Дугаржабу: «Пошел!» — утекло немало времени.

Дремотное безмолвие взорвал треск двигателя.

Дугаржаб взгромоздился на сиденье, выжал муфту сцепления, включил скорость.

— Ну, попробуем.

— Я с тобой кружок сделаю, — примостился рядом Булат.

— И я с вами! — запрыгнула на косилку Роза.

Ровный гул мотора, грохот рычагов, лязг колес, треск ножей — словно музыка. Машина постепенно убыстряет ход, тянет вперед сильно, мощно, оставляя за собой ровную низкую щеточку стерни, не под самый корень сбривая степное разнотравье.

Дугаржаб слегка подался вперед, будто слился с косилкой. Он еще увеличивает скорость, счастливый и гордый от того, что машина послушна ему. Когда на пути возникают кочки, пни, муравьиные кучи, рука его привычно трогает рычаг и ножи повисают в воздухе.

— Поря-адок! — кричит он в восторге, останавливает двигатель и с наслаждением закуривает.

— Не забывай делать техуход, смазку, — наставляет Булат.

— Сломаешь — сам будешь чинить! — грозит пальцем Роза.

— Все будет в порядке! — обнадеживает Дугаржаб.

— Ну, мы поехали, — хлопает его по плечу Булат. — До скорого!

— До свидания, Дугаржаб, — прощается Роза.

— Спасибо, друзья. Баяртай!..

Не успели отъехать, у развилки дорог повстречались с парторгом. Лидия Васильевна стояла у обочины, подняв руку и держа за руль мопед.

— Мэндэ!

— Здравствуйте, Лидия Васильевна!

— Мэндэ, Лидия-багши!

— «Повезло» мне! Конь мой занедужил. Километра три, однако, под уздцы веду…

Авария серьезная — порвалась цепь. Так-то, конечно, пустяк, но на дороге не починишь.

— Что будем делать?

— Доедем до бригады, там отремонтируем.

— А меня с собой возьмете?

— Конечно!

— В кабине места хватит. А коня вашего погрузим.

Лидия Васильевна передает Розе увесистые связки, которые были приторочены к багажнику мопеда.

— За две недели почта скопилась. Газеты, журналы, книги с собой прихватила. Вот и не выдержала моя лошадка. Сама-то я тоже кое-что вешу… Думала, шагать мне да шагать.

— Мы тоже задержались.

— Косилку Дугаржабу отремонтировали. Слышите? Это он косит!

— Молодцы! — улыбается парторг экипажу «летучки».

Булат и Роза многозначительно переглядываются.

— Какой настойчивый парень, Дугаржаб, — продолжает Лидия Васильевна. — Добился своего! Я помню, когда он в школе учился, — учительница по математике мне рассказывала, — каждую задачу несколькими способами решал.

— Он и в армии такой был, — говорит Роза. — И теперь…

— Лучше Дугаржаба ищи — не найдешь! — сдерживая улыбку, произносит Булат и тут же морщится: Роза острым локотком чувствительно ткнула его в бок.

От Лидии Васильевны это не укрылось, но она и виду не подала.

— Сено сейчас — самое главное. По вчерашней сводке бригада Шойдока Цынгуевича сильно отстает. Так что работа Дугаржаба будет у всех на глазах. А вы, — как бы это получше сказать, — тоже на главном направлении. Вам теперь в южной степи колесить да колесить, Оюну не забывайте…

Локоток Розы снова находит бок Булата.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Скотный двор на усадьбе Булата никак не назовешь образцовым. И не потому, что весь он будто сделан из кизяка. Это как раз в порядке вещей: свежий навоз ни у кого не пропадает — самый дешевый и практичный строительный материал. Он и здесь в дело пошел. Стайка, пристройка к ней, хлевушок снаружи и изнутри густо обмазаны навозом пополам с глиной, чтобы ни одной щели не оставалось. И на крышу положены пласты, сквозь которые буйно проросла полынь. Но все тут давным-давно порядком обветшало. Тронет корова рогами — повалит запросто.

Вокруг стайки березовый частокол, а дворик с многолетними залежами перегноя огорожен невысокой оградкой с покосившимися кольями и прогнившими прутьями лозняка. В углу, под заборчиком, свалены метлы, лопата, лапа для мусора, сплетенная из прутьев вербы. На колу висит старое пустое ведро. Беленький козленок лижет большую выщербленную эмалированную миску. Вокруг него скачут ягнята. Куры копошатся, выискивают что-то в грязи и мусоре. В старой жестяной коробке разложен дымокур, и горький кизячный дымок стелется над двором.

По всему, на что ни глянь, видно, что нет здесь настоящего хозяина. Прежде обычно Бальжима целыми днями пропадала в стайке и дворике, возилась с молодняком, выделывала кожи, убирала навоз. Последнее время стала она сдавать — то и дело под ложечкой колет, голова постоянно болит. Много ли