Фрейд - Петр Люкимсон

…Неприятный для врача вопрос, который больной ему с самого начала ставит, как долго может продолжаться лечение. Сколько вам нужно времени, чтобы освободить меня от моего страдания?.. На самом деле едва ли можно дать ответ на вопрос о предполагаемой длительности лечения…

Ближайший пункт, который должен быть разрешен в начале лечения, составляют деньги, гонорар врачу. Аналитик не обращает внимания на то, что деньги следует рассматривать, в первую очередь, как средство к самосохранению и приобретению влияния, но он утверждает, что в оценке денег принимают участие могучие сексуальные факторы. Он при этом может сослаться на то, что культурное человечество относится к денежным делам с таким же образом, как и к сексуальным вещам — такой же двойственностью, осторожностью и ханжеством. Он поэтому наперед должен решиться не принимать в этом участия, а в вопросе о денежном вознаграждении поступать с пациентом с такой же откровенностью, с какой он его хочет воспитать в вопросах сексуальной жизни…»[165]

Итак, базисными пунктами лечения психоанализа являются следующие: лечение осуществляется на основе метода «свободных ассоциаций», оно должно быть регулярным (желательно шесть сеансов в неделю по пятьдесят минут — одному часу), без определенного срока длительности и оплачиваемым.

Впрочем, сам Фрейд пишет, что были случаи, когда он брался лечить пациентов бесплатно (более того, он рекомендовал ученикам брать одного-двух пациентов бесплатно, «чтобы не коммерциализировать психоанализ»). Наконец, широко известна история, как к Фрейду, по рекомендации его профессора, пришел студент, будущий писатель Бруно Гец, и в ходе беседы тот настолько напомнил Фрейду его самого в молодости, что отец психоанализа растрогался. Выписав Гецу рецепт глазных капель и посоветовав есть побольше отбивных, Фрейд отказался его анализировать и отправил домой, вручив конверт «с небольшой платой за то удовольствие, которое вы доставили мне своими стихами и рассказом о своей молодости». В конверте было 200 крон — весьма внушительная сумма по тому времени.

Надо заметить, что и этот поступок Фрейда был «чисто еврейским». Еврейская традиция предписывает поддерживать учащихся ешив, сосредоточенных на изучении Торы, — кормить их обедом, помогать материально. Ассимилированные немецкие и австрийские евреи преобразовали эту традицию в поддержку еврейских студентов университетов. В доме родителей Эйнштейна, к примеру, каждую неделю обедало несколько еврейских студентов; сам Эйнштейн после получения Нобелевской премии оплачивал учебу и выдавал стипендии студентам-евреям. Каждый его стипендиант раз в месяц получал приглашение в фешенебельный ресторан, где за обедом великий физик пытался понять, нужна ли его подопечному еще какая-то помощь. Фрейд, судя по всему, на такие широкие жесты способен не был, но иногда, как видим, и на него накатывало желание соблюсти верность традиции.

Безусловно, важной частью его жизни были встречи по средам, посещения общества «Бней-Брит» каждый второй вторник месяца и лекции по субботам, где он получал тот самый энергетический заряд обожания, который был необходим ему для того, чтобы двигаться дальше.

«Впервые я увидел Фрейда на его лекции, — вспоминал Фриц Виттельс. — Он читал каждую субботу от семи до девяти вечера. Тогда ему было около пятидесяти, но он выглядел еще очень моложаво. Слушателей у него было не особенно много. Заняты были, да и то не вполне, лишь первые три скамьи аудитории…

…Не пользуясь никакими письменными заметками, он говорил почти два часа подряд и никогда не утомлял слушателей… Его манера читать напоминала манеру немецкого гуманиста, но была смягчена тоном легкой беседы, которую Фрейд, может быть, привез с собой из Парижа. Ни тени напыщенности или манерности. Что он говорил и как он говорил, находилось в известной степени в противоречии. Любезным и вкрадчивым голосом занимательного собеседника он сворачивал шею официальной психологии, как Сатана у Гауффа добродушно уговаривает жертву: „Подойдите поближе, это не больно“…

…Фрейд прибегал часто к Сократовскому методу. Прерывая себя, он задавал вопросы или вызывал возражения. Немногочисленные возражения парировались затем Фрейдом с большой находчивостью и остроумием.

После лекции, которая происходила в старой психиатрической клинике больницы, мы с триумфом провожали Фрейда через дворы на улицы. Там он садился на извозчика и исчезал в темноте. На небольшом расстоянии от аудитории до главных ворот мы старались всеми силами выдвинуться перед Фрейдом… Мы… чувствовали себя избранными, как ученики Аристотеля, до того, как его работы попали в массы.

Однажды Фрейд сказал, что всё сообщаемое им он отдает на общее пользование…

Итак, дозволено пользоваться мыслями Фрейда. Он настолько не любит, чтобы его ученики развивали собственные мысли, что предпочитает уделять им от собственного изобилия. У одного из исследователей Фрейда, пользующегося уже в течение десятилетий его особым благоволением, на вопрос, почему ученики Фрейда не развивают его учения, всегда наготове стереотипный ответ: „Он заранее всё сделал сам и не оставил ничего, что мы могли бы открыть“. В этом гипнозе живет ортодоксальная школа Фрейда»[166].

Эта пространная цитата еще раз подтверждает, что Фрейд строил свое учение как некую новую религию, в которой он был богом и пророком одновременно. Его непринужденная манера разговора, доброжелательность, чувство юмора сочетались с нетерпимостью по отношению к любому, кто подвергал сомнению истинность его идей — в разговоре, статье или рецензии. Такие люди для Фрейда мгновенно попадали в разряд «отвратительных», а то и «параноиков». Догматизм Фрейда бросался в глаза уже на этом этапе, но его убежденность, смелость и новизна идей привлекали к нему всё новых и новых последователей, призванных разнести его идеи дальше по миру. На многих из них, судя по воспоминаниям современников, Фрейд смотрел исключительно с этой утилитарной точки зрения, будучи при этом невысокого мнения о них как о людях.

Психоаналитическая практика, работа над книгами, лекции (к которым Фрейд обычно не готовился, предпочитая довериться своему потоку сознания и выплескивая на слушателей идеи новых статей) — всё это, безусловно, свидетельствует о поистине колоссальной работоспособности Фрейда. Но к 1906 году эти его усилия начали приносить свои плоды: у психоанализа появились первые последователи за рубежом. Главными из них для Фрейда стали будущий знаменитый психоаналитик Шандор Ференци в Венгрии и главврач психиатрической клиники Бургхольцли Эйген Блейлер, вошедший в историю медицины как создатель термина «шизофрения».

Блейлер был одним из немногих, кто в 1900 году прочел только что вышедшую книгу «Толкование сновидений», нашел содержащиеся в ней идеи интересными и стал рекомендовать ее своим сотрудникам. В числе них оказался и Карл Густав Юнг (1875–1961), решивший провести серию любопытных экспериментов, используя фрейдовский метод свободных ассоциаций. В ходе экспериментов пациенту зачитывались слова, на которые он должен был отвечать первым пришедшим ему на ум словом. С помощью секундомера замерялось время ответа, и замедленная реакция трактовалась как попытка подавить бессознательный конфликт — так был сделан первый шаг к созданию детектора лжи.