Колдовская душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

– Извини меня!

Пьер включил ночник, взял с прикроватного столика сигарету и с задумчивым видом откинулся на подушку. Жасент залюбовалась его четким профилем. Пижамная куртка Пьера расстегнулась, и стали видны темные завитки волос у него на груди. Жасент уже горько сожалела о том, что вообще завела этот разговор: они с мужем снова могли поссориться, растравив старые раны и, что хуже всего, вернув воспоминания об Эмме в супружескую постель.

– Думаю, Пакома охватило безумие, когда он увидел Анатали, – предположил Пьер. – Девочка напомнила ему Эмму, это очевидно. Жасент, подумай сама! Паком вытаскивал твою сестру из озера, он к ней прикасался. Не сомневаюсь, это было впервые, когда он держал в объятиях девушку. Ты сама мне рассказывала о том, что Эмма, случалось, с ним разговаривала, была добра к нему. Паком видел ее редко – до ее гибели, до того, как любовник на машине привез Эмму к озеру. Все эти события навсегда запечатлелись в памяти несчастного безумца. И мне жаль его – он кончит в сумасшедшем доме, возможно, его будут держать в смирительной рубашке…

Пьер замолчал, задумался. Со слезами на глазах Жасент погладила его по руке.

– Ты прав. Спасибо, что пытаешься помочь мне разобраться. Я боялась, что мне будет неприятно слышать некоторые слова из твоих уст, но – нет, все хорошо. Наверное, это начало исцеления.

Умиротворенный, Пьер затушил окурок и выключил свет. И легонько чмокнул жену в лоб.

– Доброй ночи, милая!

Жасент понимала, что он все еще немного обижен. Как она могла заподозрить его, своего мужа, который весь внимание, нежность и сострадание? Чувствуя себя виноватой, она немного подумала, потом сняла ночную рубашку и, совершенно обнаженная, легла на него.

– Что ты делаешь? – вяло спросил Пьер.

– Тише, любовь моя! Ничего не говори.

Он вздрогнул, когда грудь Жасент скользнула по его лицу и коснулась губ. Пьер инстинктивно поймал и пососал ее. Жасент застонала от удовольствия и с тихим смешком подставила ему другую грудь. Она потерлась животом о живот мужа и вскоре ощутила его отвердевший орган. Женщину охватило вожделение. Ей захотелось сделать мужа счастливым и самой отдаться бесконечному наслаждению, почувствовать, как он заполняет ее собой, стать с ним единым целым…

– Пока ты со мной, – шепнула она Пьеру на ухо, – мне хорошо.

Он нежно прикусил ее шейку, схватил руками за бедра и приподнял ягодицы, давая понять, что и ему не терпится. Скоро Жасент уже с наслаждением двигалась на нем в чувственном бреду, от которого перехватывало дыхание. Пьер же не мог отвести глаз от великолепной женской груди, подскакивающей при каждом толчке его чресл, от растрепавшихся, отброшенных за спину волос.

– Моя сирена! Моя красавица! – стонал он.

Жасент ускорила темп, словно желая, чтобы он пронзил ее как можно глубже. У нее вырвался сдавленный крик, когда, изнемогая от наслаждения, она упала мужу на грудь; тысячи звезд сверкали за ее смеженными веками, на синем бархате интимного экстаза. Пьер напрягся, тяжело дыша, и, удерживая жену за талию, продолжил их фантастическое единение.

Через некоторое время, когда они, приятно утомленные, лежали обнявшись, Жасент произнесла вполголоса:

– Нам сейчас следовало бы быть осмотрительными.

– Что? Прости, но ты ничего мне не сказала.

– Я не сказала нарочно…

– То есть ты понимала, что можешь забеременеть?

– Пришло время, Пьер. Мне уже двадцать восемь.

Сердце в груди у мужчины гулко забилось. Ему хотелось закричать от радости. Он обнял жену, осыпая ее поцелуями.

– Я уже и не мечтал об этом, – признался он. – Если честно, после рождения Калеба я на многое стал смотреть по-другому. Роды – это всегда риск.

– Пьер, мы должны верить в лучшее. Дети каждый день приходят в этот мир, и не все из них отнимают жизнь у матерей. Ничего не бойся. Я хочу подарить тебе ребенка, который будет и моим, родным. Завтра вечером мы снова примемся за дело, и послезавтра… Согласен?

– Что за вопрос? Конечно! А почему бы нам не продолжить прямо сейчас?

Его радости не было предела. Даже в полумраке Жасент видела, что ее муж улыбается. Она нежно обвила руками его шею.

В доме на улице Лаберж на следующее утро, в понедельник, 19 июня 1933 года

Пьер ушел на работу в семь утра. Прощаясь с Жасент, очень взволнованный, он погладил ее по щеке.

– Даже если в этом месяце у нас ничего не получится, я все равно безмерно тебе благодарен, милая, – шепнул он. – Это прекрасный подарок!

С виду спокойная, Жасент собирала племянницу в монастырскую школу. Она хотела проводить Анатали до порога. Расписание занятий строго соблюдалось.

– Поспеши, моя хорошая, нам нельзя опаздывать! Я хочу еще зайти к соседке.

– К мадам Рози? Зачем?

– Она сказала, что время от времени может брать к себе Калеба. Сегодня утром это было бы кстати.

Рози Пулен арендовала дом, некогда принадлежавший Фердинанду Лавиолетту. Это была очаровательная сорокалетняя дама, незамужняя и бездетная. В Сен-Приме она обосновалась пару лет назад. По собственному признанию, она жила скромно, на ренту от наследства. Половину арендной платы за дом Жасент отдавала Лорику. Деньги были небольшие, но, тем не менее, часто его выручали. Рози Пулен прежде жила в Квебеке. Она жаловалась на слабое здоровье.

– Я готова! – объявила Анатали, перебрасывая через плечо школьный рюкзак. – Хочешь, я сама сбегаю к мадам Рози?

– Хорошо, беги! И будь с ней вежлива!

Девочка вприпрыжку выскочила за дверь. Казалось бы, вчерашний инцидент забылся, но Жасент была уверена в обратном. Сама она никак не могла забыть о подозрениях брата. «Я должна все выяснить!» – встревоженно думала она.

Со вчерашнего дня ей не давала покоя тысяча самых разных, бессвязных мыслей, и Жасент плохо спала. Но мало-помалу она пришла к важному заключению: нужно найти кого-то, кто сможет им помочь. «Возможно, это удастся Матильде – благодаря ее знаменитым картам!»

И вот полчаса спустя Жасент уже стояла на крыльце дома знахарки. Разглядев гостью через рамку с натянутой на нее москитной сеткой, Матильда невольно улыбнулась. Красота и природная грация Жасент неизменно приводили знахарку в восхищение. Вот и сегодня, в хлопчатобумажном платье в цветочек, с собранными в шиньон золотисто-каштановыми волосами, подсвеченными солнцем изящными руками и ногами, молодая женщина возникла перед ней, словно сияющее воплощение лета – сезона изобилия, урожая, жары.

– Входи скорее! – воскликнула Матильда. – Надо же, какой приятный сюрприз! С тех пор как у тебя появились дети, мы стали видеться реже.

Хозяйка сидела за круглым столом и чистила овощи. В кухне приятно пахло морковкой, турнепсом и петрушкой.

– Здравствуй! – произнесла Жасент без улыбки. – Мне нужно с тобой поговорить.