Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд

— Уходи, — сказала ему А#39;риал, открывая щель в магической дымке.

Тико схватил мальчика:

— Он останется.

— Коллекционируешь домашних зверьков?

— А разве герцогиня не собирает такую же коллекцию?

Удар попал в цель, глаза А#39;риал холодно сверкнули.

Она растянула дымку и указала на колесо и мокрые стены подземной темницы:

— Ты хочешь остаться здесь?

Даже внутри ее магического кокона воздух был влажным, горячим и зловонным.

— Но и это у тебя не выйдет, — сказала она. — После полуночи сюда прибудет Черный мастер, чтобы лично допросить тебя.

Пьетро ахнул.

— Убей себя, пока можешь. Убей ножом.

— Каким ножом? — резко спросила А#39;риал.

— Этим, — ответил Тико, приставив к ее горлу кинжал. Пьетро не заметил движения: вот Тико смотрит на девочку, а вот уже стоит рядом с ней с кинжалом в руке. Но Тико знал, он двигается, как обычный человек, только быстрее. Намного быстрее. Кончики пальцев А#39;риал засветились, и Тико чуть повернул клинок.

— Я ударю быстрее, чем ты.

— Невозможно.

— Рискнешь ошибиться?

А#39;риал медленно расслабилась и улыбнулась. Тико ждал, подозревая какую-то уловку, но девочка по-прежнему улыбалась, как самая обычная девчонка ее возраста, которая доставляет послание своей матери или госпожи.

— Герцогиня наблюдала, как ты бился с принцем Леопольдом. Она говорит, ты был великолепен. Но ты способен на большее. Обними свою суть. Заверши…

Тико не слушал. Его больше занимал другой вопрос. Как она следила за ним? Внутри похолодело. Что она видела? Начало боя? Не страшно. Внезапное появление Джульетты? То, как девушка предложила свою жизнь за жизнь Леопольда?

— Да, — сказала А#39;риал.

— Прекрати, — Тико вновь поднял кинжал.

— Постараюсь, — пожала плечами А#39;риал, — хотя это непросто. Но ты делаешь то же самое, верно? Ты все время так делаешь.

— Для чтения мыслей я должен прикоснуться.

— Нет, тебе так только кажется, — сердито возразила она. — Ты сам свой злейший враг. Моя хозяйка может спасти тебе жизнь.

— А взамен?

Девочка вздохнула. Она обняла Пьетро за плечи и притянула к себе. На мгновение мальчик прижался к ней, поверив в искренность ее объятия. Но Тико видел выражение лица А#39;риал. Отстраненное и чужое.

— Создай для Алексы армию бессмертных.

— Нет, — Тико отшатнулся.

Пьетро озадаченно следил за их перепалкой.

— Он все равно умрет. Когда ты уйдешь, его убьют. Просто за то, что ты его выделил. Так в чем же разница? Сделай это, и незачем волноваться из-за чепухи. Ты уже делал так раньше. Ребенок-попрошайка? Каждую неделю от голода и холода умирают десятки таких, как он. Ты пытаешься спасти их?

— Тут есть разница.

— Нет, — ответила А#39;риал. — Разницы нет. Возьми его. Спаси себя.

Умиротворение после кормления на Джульетте уже угасало. Тоненькая ниточка голода беспокойно крутилась в голове Тико. Но вместе со словами А#39;риал к нему пришло понимание: это шаг за грань. Сделаешь один, потом другой шаг, и так до тех пор, пока не перестанешь быть человеком.

Если он вообще когда-либо был им.

Тико вспомнил мучения принца Леопольда, искореженные мышцы, хруст костей, когда Леопольд превращался в волка.

— Я не стану.

Ужасное зрелище навеки отпечаталось в его памяти. Кожа лопается, невидимые руки сминают плоть и кости. Черные крестоносцы будут пытать Тико. Зачем ему самому пытать себя?

— Я предлагала дважды, — промолвила А#39;риал. — Третьего раза не будет. Но если ты позовешь, я приду.

— Никогда, — твердо ответил Тико.

— Не зарекайся, — сказала А#39;риал.

Каждый день приливы случались дважды — один малый, другой большой. Первый ничего не значил. Ни в городе, ни здесь, среди людей, привыкших к прогнившим венецианским окраинам, к вони застоявшейся воды в каналах, мусору, лужам и случайным трупам, оставленным отливом.

А вот второй…

Во время большого прилива вода текла по канавам от нескольких минут до целого часа и заливала подземную темницу. За один день такой прилив оставлял половину от сухого островка. За два затоплял его, и узникам приходилось стоять. За три дня уровень воды убивал всех, кто не умел плавать. Только непрерывная работа насоса позволяла людям выжить. Изысканная жестокость. И более того, это не позволяло заключенным бежать. Ты работаешь на колесе, спишь, просыпаешься и снова работаешь. Никто не мог уклониться. Колесо было для них всем, управляло их жизнью.

Такой Тико видел Серениссиму.

Разнообразные советы, дворы внутри дворов, война Арсеналотти и Николетти, зависть горожан к патрициям, сами патриции, поделенные на старые и новые дома, на богатые и бедные семьи. Никто в Венеции не мог избежать колеса.

За пределами города колонии кормили столицу, венецианский флот сражался с пиратами мамлюков; мавры объединялись с теми, кто противился мамлюкам. Германцы предлагали поддержку, заявляя, что наибольшая угроза Венеции исходит от Византии. Византия заявляла, что Венеции угрожают амбиции германского императора, и в свою очередь предлагала поддержку. Монголы Тимура завоевывали все больше земель, угрожая воссоздать развалившуюся империю своего героя, Чингисхана.

А колесо все крутилось и крутилось…

— А о чем она говорила, когда сказала «спаси себя»? — поинтересовался Пьетро. Первые слова после исчезновения А#39;риал.

— Неважно.

Мальчик смутился, но все равно продолжал с беспокойством смотреть на Тико. Высоко над ними сменилась стража, в яме появился новый факел.

— Если ты можешь спастись, тогда спасайся, — это было сказано совсем по-взрослому.

— Как ты вообще ввязался во все это?

Пьетро рассказал ему о наводящих ужас Волчьих братьях и о том, как дети случайно оказались на пути их охоты.

Повесть мальчика состояла из смеси уличных слухов и откровенного вранья, но Тико понял, речь идет о давней войне, которая началась задолго до его прибытия в город. Может быть, даже до того, как Атило встал во главе Ассасини.

— Нам следовало спрятаться, — признал Пьетро.

Так ему приказали. Они спрятались, и прятались почти все время, пока шел бой. Они видели только самый конец, о чем проболтались в ту ночь, когда схватили Тико. И совершили ошибку.

— Тико!.. — проревел стражник.

Пьетро схватил юношу за руку.

— Черный мастер, — прошептал он. — В воду. Прячься.