Квартира - Павел Астахов

«Естественно, ведь девушку только что выставили».

Дверь в кабинет сенатора была чуть приоткрыта, и Артем без стука увеличил зазор. Просунул голову и оглядел обстановку. Кныша на месте не оказалось.

«Странно! По коридору не проходил. Секретарь выскочила от него две минуты назад. Может быть, в уборной?» — размышлял Артем, но в совмещенной с кабинетом туалетной комнате тоже звуков не раздавалось. Павлов решил выйти в сенаторскую приемную, чтобы не смущать хозяина и не вторгаться в его «privacy».

Он, абсолютно машинально, скорее даже по многолетней привычке замечать все мелочи и подробности, кинул последний взгляд на стол. Раскрытые папки и разложенные стопками документы. Множество бумаг. Артем придвинулся чуть ближе и вдруг увидел свои фотографии. От неожиданности он даже икнул. Он подвинулся еще ближе. Взял лист, покрытый аккуратными снимками, скомпонованными в группы, и замер. «Павлов. Офис», «Павлов. Квартира», «Павлов. Дача».

Адвокат начал закипать, но услышал странный шорох за спиной и оглянулся, словно воришка. Никого в кабинете по-прежнему не было. Артем начал просматривать остальные документы, но папка по строительным объектам была самой объемной. Он подвинул ее и увидел то, от чего не мог отвести глаза. «Счета. Офшоры», — гласила аккуратная надпись. Артем открыл ее и увидел несколько одинаковых листков, испещренных цифрами.

«Ну что ж, господин сенатор, — усмехнулся Артем, — раз уж вы позволяете себе копаться в моей жизни, загляну и я к вам — просто, чтоб выровнять счет…»

Он быстро просмотрел список счетов — три швейцарских и три кипрских, и потрясенно покачал головой: самый верхний, швейцарский счет начинался теми же цифрами, что и номер его автомата в армии. А хозяин кабинета все не появлялся. И едва Артем решил уходить, как лицом к лицу столкнулся с сенатором.

— Здрасте! — смущенно выдавил адвокат. — Извините, Александр… йй-й-ооо-о!

Он повалился на пол, словно у него отнялись ноги, руки, голова и язык. Последнее, что он увидел, была усмешка сенатора.

— О! С добрым утром! Очнулись, Артемий Андреевич? — Голос доносился сверху.

Артем попытался пошевелиться и не смог. Что-то стискивало руки в запястьях и локтях. Ноги также были сдавлены и не двигались. Он лежал на полу и видел ноги, обутые в скромные, но весьма дорогие ботинки ручной работы. Обувь, продолжавшаяся хорошо отглаженными синими брюками, двигалась вправо и влево. Чуть ближе к своему лицу Павлов увидел странный предмет. Черная коробка в виде рукоятки автомата или пистолета, от нее тянутся два тоненьких провода, которые заканчивались где-то на теле адвоката.

«Электрошокер!!!» — осенило Артема.

Он заворочался активнее — бесполезно. Пытался сказать хоть слово — и не смог. Рот связывала клейкая лента, намотанная вокруг головы. Павлов затих. Силы тратить было бесполезно. Вся его боевая подготовка, восточные единоборства и постоянные тренировки в спортзале оказались бессильны перед простым электрическим разрядом и дурацкой канцелярской клейкой лентой, в просторечии именуемой «скотч». Ботинки остановились и поднялись на мысочки. Видимо, их хозяин выглядывал через стол, чтобы посмотреть на спеленатого адвоката.

— Ага! Шпионил? Я тебя за человека считал. А ты чем ответил?

Кныш не стеснялся в выражениях и эмоциях. Он сразу же перешел с Павловым на «ты». Хотя «перешел» в данном случае было бы неправильным определением. Как человек может перейти на «ты» с практически обездвиженным телом?

Тем временем тело адвоката все же пыталось ответить. Артем еще раз предпринял попытку разорвать хотя бы ленту на руках. Она заскрипела, затрещала, но лишь еще сильнее впилась в его запястья.

— Ну-ну! Даже не пытайся, Павлов. Ты задержан при попытке обчистить мой кабинет. Понял? Это гражданский арест. Так это, кажется, называется? Сейчас соберу кое-какие вещички и сдам тебя охране. А они уж либо сами разберутся, либо сдадут по подследственности.

Кныш язвительно усмехнулся.

— Видишь, не один ты такие умные слова знаешь. Слишком ты зарвался, Артем Павлов. Не можешь вовремя остановиться. Жил бы себе спокойно и другим не мешал! Нет! Не можешь! Суешь нос, куда не просили.

Ясно, что Артем ответить не мог, но сенатора это ничуть не смущало.

— Ну, отбил ты свою хату, так угомонись! Живи себе спокойно. Нет, ему неймется! И что в результате? Молчишь?

Артем возмутился, но скотч на рту превратил его слова в невнятное мычание. Кныш покачал головой и подошел ближе.

— Ну, мычи, мычи. Что у тебя, кроме твоего языка, есть-то? Поди, и денег-то не скопил? Чего ж ты такой бедный, если такой умный? Дурак! Какие мы могли бы с тобой дела ворочать. М-м-м…

Павлов приподнял голову, нашел глаза сенатора и вложил в свой взгляд все презрение, на какое был способен.

— Чего разлегся?!! А ну встать!!! — рассвирепел Кныш и яростно пнул Павлова в бок — раз, другой, третий!

Артем едва успел напрячь пресс и спину, чтобы как-то купировать удары. Но ботинки все равно сделали свое подлое дело, и Артем закашлялся от сбитого дыхания. Лента мешала набрать достаточно воздуха в легкие, и он резко и глубоко свистел ноздрями. Выйди они в равных условиях один на один, и еще неизвестно, кто бы сейчас свистел разбитым носом. Но сложилось, как сложилось…

Артем вспомнил, как совсем недавно, буквально несколько дней назад в точно таком же положении находился одноухий Захар. И в этом отчасти был повинен он, Артем Павлов, не остановивший детдомовцев сразу, еще в Ледовом дворце. Не зря каждое наше действие часто сравнивают с бумерангом. Скажи ругательство ни в чем не виноватому прохожему, и через некоторое время так же обругают и тебя. Пни бродячую собаку, и следующая встреченная дворняга тяпнет тебя. Как только затеешь драку или потасовку, жди нападения незнакомых хулиганов.

Павлову стало не по себе, и он еще раз попытался освободить руки, но тщетно.

— Ага! Сейчас! Выскочишь! Это тебе не калужская изолента, а фирменный скотч. Так что звиняйте, дядьку!

Кныш шутовски кривлялся, но и дело делал. Стол уже опустел. Бумаги были подобраны и упакованы в большой кожаный портфель.

— Ты думал, безнаказанно будешь гадить в чужом огороде? Скажи, вот чего тебе не сиделось спокойно? А? Ну, ошибся Жучков с твоим папашей и квартирой твоей. Так он получил свое.

«Он знает все!» — с горечью констатировал Артем.

— Чего ж ты не успокоился? Полез дальше. Решил посмотреть, где у бутылки кончается горлышко? Так оно там и кончается, где начинается. Обратного пути нет. Залез? Получи по полной! Ты ж, сука, даже не понимаешь, во что ввязался! — Кныш стукнул со всей силы кулаком по столу и заметался по кабинету, собирая остатки документов и какие-то безделушки.

— М-мфф-мффыы! — промычал адвокат. Он хотел ответить. Ох как хотел!

— Мычишь? Вот и мычи теперь. Хотя тебе бы впору блеять! Баран ты безрогий! Какую тему испоганил! К президенту поперся. Чего ты ему там наболтал? Сдал дядю Егора? На нем за все президент и отыгрался. Из-за тебя, козла, столько людей загнулись. В общем, молись, адвокат, своему Плевако! Скоро с ним встретишься.