Сингомэйкеры - Юрий Никитин

Сердце охнуло и сорвалось в пропасть: красавица, заметив мойвосторженный взгляд, чуть-чуть улыбнулась и, не поворачивая головы, продолжалапуть. Ее столик в самом центре, что и понятно, она разговаривала с официантом,а я смотрел на нее, боясь дышать: улыбнулась, в самом деле улыбнулась мне!Может быть, уже и забыла о моем существовании, но тогда улыбнулась…

Официант ушел, красавица положила меню и, поймав мой взгляд,чуточку повернула голову. Я не успел опустить глаза, мы некоторое времясмотрели друг на друга, я чувствовал себя зачарованным, а затем она вдругподнялась и… направилась ко мне.

Я страшился дышать, а она подошла к моему столу, в глазахвопрос.

— Вы никого сейчас не ждете?

— Нет-нет, — пролепетал я, — с чего бы…

Она смотрела на меня в упор большими синими глазами, которыесейчас казались темными, как летнее небо.

— Тогда не возражаете, если я присяду за ваш стол?

— Не возражаю, — ответил я хриплым голосом, —еще как не возражаю! Боже, что я плету!.. Если теперь попытаетесь встать иуйти, я либо вас убью, либо сам убьюсь!

Она улыбнулась, села легко и грациозно. Ее глаза внимательноизучали мое лицо.

— Я здесь второй день, — сообщила она. — Ещевчера убедилась, что ни мужчин достаточно интересных, ни женщин, ни даже чем-толюбопытных пар. И вот вы, такой загадочный…

Я промямлил:

— Я?

— Вы, — ответила она и улыбнулась.

Официант принес поднос к ее столу, но посмотрел в нашусторону, приблизился нерешительно.

— Ваш заказ, простите…

— Ставьте сюда, — распорядилась она. — Потомкофе. И печенье с кокаином.

Официант поклонился и ушел, я пробормотал в ужасе:

— С кокаином?.. Разве можно?

— Здесь все можно, — успокоила она. Заметив моевыражение лица, сказала успокаивающе: — С утра и до обеда иногдаупотребляю кокаин, это взбадривает, зато на ужин принимаю немного марихуаны.Это успокаивает, дает хороший сон. Мой врач говорит, что мой организм прекрасноадаптировался.

Я опасливо оглянулся.

— А как… власти?

— В такие отели власти не показываются, —успокоила она. — По крайней мере в виде властей. А вы еще спрашиваете,почему такой загадочный… Таких простых вещей не знаете!.. Меня зовут Ингрид. Яактриса, получила «Оскара» за женскую роль второго плана, сейчас отдыхаю передследующими съемками…

— Меня зовут Юджин, — представился я. — Увы,я ничем не знаменит, в кино не снимался, штангу не поднимал, на мотоцикле черезсто автомобилей не прыгал.

Она чуточку усмехнулась.

— Верю. Однако вы здесь. Это разжигает любопытство. Ктому же вы единственный одинокий молодой мужчина здесь. Так что не удивляйтесь,что я к вам так пристаю…

Ее глаза смеялись, я чувствовал смятение и все никак не мог выкарабкатьсяиз состояния, когда женщина руководит ситуацией. Унизительно для мужчины,мешает всему, от такого положения дел недалеко и до импотенции, многие так имии становятся, женщины не должны рулить, но эта рулит и, похоже, передавать мнеруль не собирается. Хотя и понимает, зараза, что такое ощущение делает насбеспомощными и в постели.

Постой, мелькнула трезвая мысль. А кто сказал, что она хочетдовести дело до постели? Просто поболтать восхотелось скучающей кинозвезде. Акроме меня, как сказала откровенно, подходящих кандидатур не оказалось…

С другой стороны, сказал внутренний голос, раз другого нет,то почему бы не лечь с тобой? Солнечная радиация способствует усиленнойвыработке гормонов. На юге у моря всегда хочется трахаться и трахаться.

Она ела свой бисквит и откровенно посмеивалась, наблюдая замоим лицом, на котором, боюсь, все мои мысли проступают крупными печатнымибуквами.

Я чуточку озлился на себя за непривычную робость: ну и что,если мои мысли как на тарелочке? Еще бы не хотелось ухватить ее за сиськи! Кембы я тогда был?

— Я бы и не сказала, — произнесла она саристократической ленцой, — что вы из тех молодых красавцев, которыетолпятся у дверей продюсеров… в надежде, что их заметят.

Я спросил так же медленно:

— И почему бы не сказали?

Она вздохнула.

— По внешности, да, годитесь для роли любовника. Но нету вас в глазах заискивания искателя роли. У вас вид человека…

— Ну-ну, — подбодрил я довольно, в ожидании, чтощас похвалят.

— Вид человека, — закончила она, — кто сампишет сценарии. И кто режиссирует. И даже… продюсирует.

Я чувствовал себя глупо под ее проницательным взглядом. Этонормальной женщине не придет в голову, что я могу быть насиликонен инаколагенен, а эта привыкла, что мужчины даже губы красят, так что с ходу можетопределить, где у меня имплантаты.

Но нет, кажется, не врубилась. Значит, наша организацияпривлекает лучших из лучших не только для манипулирования мнениемобщественности.

Главное, трудно определить, льстит с какой-то целью илиговорит правду. Я в самом деле выгляжу, как киноактер, играющий то ли первыхлюбовников, то ли благородных рыцарей, что и на турнире орлы, и после турнирамогут искупаться в озере, чтобы показать зрителям мощь обнаженной фактуры.

А она, скорее всего, красотка от природы, без всякиххирургических вмешательств. Когда десять поколений миллионеров, они всегдамогут выбирать в жены самых красивых девушек, так что дети все красивее икрасивее. Этой красотке незачем хирург, ей даже краситься не нужно: губы пухлыеи пунцовые, ресницы длинные и загнутые, кожа чистая, то и дело окрашиваетсянежнейшим румянцем, что немыслимо при любом тональном креме.

После третьего бокала шампанского она откинулась на кожаныеподушки, забросив руки на спинку дивана, грудь приподнялась, нацелившисьсосками уже выше моей головы. Я невольно уставился на них, ну просто не моготорвать взгляда, как будто какой деревенский дурачок, а она вздохнула и,опустив руки, взяла пальцами низ майки.

Я застыл, а она медленно, не сводя с меня взгляда, началаподнимать майку, обнажая красивый загар, показались полные груди, майка закрылана миг лицо, наконец Ингрид стащила ее и со вздохом облегчения отшвырнула надругой диван. Только сейчас словно бы перехватила взгляд на ее торчащие соски.

— У меня гиперчувствительная грудь, — объяснилаона, словно извиняясь. — Любая одежда раздражает соски… Зимой еще терпимо,а летом это просто невыносимо! Если мои соски потрогать, не грубо, конечно,могу получить оргазм уже от такой ласки. При таком раскладе, вы понимаете,постоянное трение ткани…

— Здорово, — восхитился я, хотя внутри себясъежился от такой медицинско-хирургической откровенности. — Вам музыкантомили писательницей… впрочем, вы актриса, там тоже очень хорошо нужно уметьчувствовать…