Любовь и прочие проклятья - Татьяна Николаевна Гуркало

И Васхи решил, что пришло время напомнить о кладе и камнепаде, который надо устроить. А так как парнем он был понимающим, то прежде чем пытаться вдохновить жениха сестры на подвиг, предложил ему пиво. По его словам, лучшее в городе. Варил это пиво владелец кабака «Рыбий хвост». Вот туда они и пошли.

И да, пиво оказалось действительно отличным.

Друзья Васхи, которые конечно же в тот же кабак пришли «совершенно случайно», были ребятами шумными, веселыми и почти убедили Витара съездить и посмотреть на камни прямо сейчас. Хорошо хоть, вовремя сообразили, что пока доедут, наступит ночь. А таскать ночью по горам человека, который может там ноги переломать, ну глупость же. Так что подвиг все дружно отложили, пиво допили и мирно разошлись.

Но приключения, которые почти ворвались в жизнь Витара, решили не отступать и хоть чем-то его порадовать. Они ему даже не дали далеко от кабака отойти. Васхи как раз решил рассказать, как закусывал как-то самогон неспелыми яблоками вон с той яблони вон у той кондитерской, а в результате едва не женился, как дверь этой самой кондитерской резко распахнулась. С лестницы в три ступени спрыгнула девушка – светленькая, тощенькая и неопасная с виду. Она посмотрела влево-вправо, кажется, даже ухом шевельнула. Потом замерла, уставившись на Витара.

– Покрывало Ясноглазой, – почему-то пробормотал Васхи, сбившись с описания выдающихся прелестей девушки, на которой чуть не женился.

А блондиночка словно восприняла это как команду. Она отмерла и мягко ступила вперед.

– И бежать поздно, преследовать будет, – шепнул Васхи, зачем-то сжав плечо Витара. Возможно, опасался, что он как раз возьмет и попытается убежать.

Девушка шагнула еще и еще, на мгновенье перед каждым шагом замирая. Дошла до парней, глуповато улыбнулась, запрокинув голову, – росточка она тоже была маленького. А потом протянула вперед руку со слегка погрызенным леденцовым медведем и смущенно произнесла:

– Тебе.

И ткнула леденцом едва ли не в нос Витару, он даже отступил на шаг.

– Лучше возьми, и идем отсюда, – тихо сказал Васхи. – Быстро. А то они стаями ходят, и в кондитерской наверняка еще несколько штук есть.

Ну, Витар взял медведя. Улыбка чудаковатой девушки стала еще шире.

– Кушай, – практически пропела она и даже зажмурилась, кажется, от удовольствия.

– Ходу! – приказал Васхи и затащил Витара в ближайший переулок, где и расхохотался, прислонившись плечом к липе. – Это надо же, – стонал он сквозь смех. – Она все-таки ее нашла. Силу, которую ей не запретили трогать. Это надо же. И даже эти умалишенные чуют. Это надо же!

А Витар стоял, смотрел на Васхи и чувствовал себя очень странно. И, кажется, догадывался, что это такое было. Просто не понимал, а он тут причем? Он же даже не оборотень!

Слухи о Витаре среди малолетних идиоток разнеслись быстро. Впрочем, Вирта в этих идиотках ни капельки не сомневалась, сама была такой не так и давно. И возможно, эти слухи разнеслись к счастью. Потому что когда девушки готовы к встрече с парнем, который ощущается как спокойная сила, за которой можно спрятаться от раскачивающего твою суть мира, они просто стоят и молча на него пялятся. Ну, если умеют себя контролировать. А когда не готовы, подобная встреча достаточно сильно бьет по мозгам, чтобы утратить контроль и в лучшем случае всучить этой силе что-то съедобное.

Один преподаватель в школе посмеивался над подобной особенностью юных девушек-оборотней и удивлялся, что они все не превращаются в львиц. Это у них самки кормят самца, кормят и лишь когда случаются проблемы с привычной добычей, тот встает и идет добывать что-то большое и опасное, с чем самки не справятся.

Витара стоявшие по обочинам и пожиравшие его глазами малолетние красавицы сначала нервировали, но уже к вечеру он не обращал на них внимания. Ну, стоят себе и стоят, может, они там памятниками притворяются.

Вирту, наоборот, чем дальше, тем сильнее они раздражали. Умом она понимала, что эти девчонки не станут претендовать на ее жениха, что это никакая не влюбленность и даже близко не страсть. Это просто желание ощущать спокойствие. Она знала, что девчонки перерастут, что это из-за того, что их тело слишком быстро и довольно кардинально меняется. Ну, в большинстве перерастут, а у меньшинства почти наверняка какая-то кошачья ипостась, может, даже поминаемая преподавателем львица. Еще она читала рассуждение одной весьма разумной женщины о том, что привязанность девушек-кошек к подобному спокойствию сродни привязанности домашних кошек к дому. Им просто нужно что-то стабильное и безопасное, куда они могут вернуться. И некоторым одного только главы клана оказывается недостаточно.

Впрочем, многим именно своего дома бывает достаточно, чтобы успокоиться и обрести уверенность.

В общем, Вирта все это знала. И даже Витару объяснила. Но девчонки все равно ее бесили, чем дальше, тем сильнее. Потому что вопреки логике ей казалось, что они хотят у нее отобрать Витара. И даже то, что он не из тех мужчин, которых в принципе можно взять и отобрать, ни капельки не успокаивало. Вирта чувствовала опасность. Ее стабильный и безопасный мир пытались раскачать. И ей хотелось броситься в драку, чтобы защитить свое.

Ага, как какому-то мальчишке-недолетке того же возраста, что и эти девчонки. Это именно они бросаются в драку, как только почувствуют, что у них что-то пытаются отобрать. Быть оборотнем вообще сложно. Настолько, что особенно нервных парней стараются занять тренировками, учебой, прохождением препятствий или тяжелым физическим трудом. Чем меньше у них остается нерастраченных сил и энергии, тем лучше и тем меньше шансов, что они во что-то вляпаются, пытаясь почувствовать себя сильными и непобедимыми. У мужчин свои способы ощутить безопасность и спокойствие.

– Нужно что-то делать, – печально сказала Вирта, размешивая сахар в цветочном чае и стараясь не смотреть в окно.

Чай она пила в кондитерской. К чаю здесь прилагались вишневые конвертики. Компанию Вирте составляли Витар, Васхи и наконец пришедший в себя Тобиш – именно он пригласил Вирту и Витара, чтобы извиниться за свое неадекватное поведение и нормально познакомиться с женихом Огонька. А Васхи просто увязался следом. Он очень любил сладкое, но, как настоящий мужчина, считал недостойным в одиночестве бродить по кондитерским. Собственно, он даже с девушкой расстался из-за того, что она предпочитала ходить на свидания в заведения, где подавали мясо, желательно хорошо перченое, и не любила пирожные. Странный тип, в общем.

За окном кондитерской был небольшой яблоневый сад со столиками под навесом, маленьким прудом с мостиком и длинной скамейкой, затененной разросшимся плетущимся растением. На скамейке обычно сидели те, кто