Большое зло и мелкие пакости - Татьяна Устинова

— Никогда не общались. До того вечера.

— А Владимира Сидорина вы знаете?

— Кто такой Владимир Сидорин?

Никоненко вздохнул.

— Никто. С сообщением из школы вам позвонили на мобильныйтелефон?

— Да.

— У вас есть определитель номера?

— Нет. Я пользуюсь мобильным только в личных целях. — Онаулыбнулась. — У меня в офисе есть нормальные телефоны. На мобильный мне звонятродители. Маня, Федор…

— Любовники, — подсказал Никоненко.

— Любовники, — согласилась Алина. — Определитель мне ненужен. Дайте крышку.

— Какую крышку?

— Сковородку накрыть.

Он с грохотом выудил алюминиевую крышку и бахнул ее насковороду.

— А что же вы к любовнику за защитой не кинулись?

Она посмотрела на него, вытирая руки кухонным полотенцем.Бриллиантовые ручейки на ее пальцах переливались оскорбительно и нахально.

— Так получилось, Игорь Владимирович, что в данный момент уменя нет любовника.

— Что так? Все разбежались? Или замена в основном составе?

— Я трудно уживаюсь с мужчинами, — сказала она холодно. —Единственный мужчина, с которым мы хорошо ладим, — это Федор Сурков.

Опять Федор Сурков!

— Вы феминистка? — спросил он, взявшись руками за крайраковины.

— Кажется, раньше вы думали, что я лесбиянка.

— А вы лесбиянка?

— Я не феминистка и не лесбиянка, — она взмахнулаполотенцем, заставив его отшатнуться, и зачем-то пристроила его Игорю на плечо,— и я не очень понимаю, почему это вас интересует.

— Меня это не интересует.

Она вдруг улыбнулась.

— Ну, раз не интересует, извольте. В моей фирме работаетдвенадцать мужиков от двадцати пяти до тридцати восьми лет. Два моих зама,программисты, креативщики и так, мелкие сошки. Пока я не пересела в отдельныйкабинет, мы все работали в одной комнате — знаете, такой американский способорганизации бизнеса, все друг у друга на глазах. Я думала, что сойду с ума. Всемои двенадцать мужиков с утра до ночи рассказывали друг другу и мне, как онинедомогают. У одного давление, у второго изжога, у третьего с утра что-то ввиске свербит, у четвертого спина чешется, и так каждый день. Примерно раз внеделю один из них обязательно не приходит на работу — и все по состояниюздоровья. Оба моих зама очень озабочены проблемами фигуры и постоянно сообщаютмне бюллетени своего привеса. Я им говорю, что нужно себя в руках держать, аони мне говорят обиженно — тебе легко, ты в тренажерный зал ходишь! Им даже вголову не приходит, что они тоже могут ходить! Заварку они неизменно выливают вцветы, потому что дойти до сортира ни у кого нет сил. Цветы плесневеют игибнут. Кондиционер никогда не работает, потому что на них “дует”, а потом воняет,как в казарме. И это, черт побери все на свете, молодые образованные столичныемужики! На днях у одного на носу вскочил прыщ. Офис целый день не работал.Несчастный страдалец ходил от стола к столу, косил глазами, поводил своимносом, — она изобразила, как именно он поводил носом, и капитан, давносдерживавшийся, чтобы не захохотать, не удержался и захохотал в полный голос, —поглаживал его, одалживал у девиц пудреницы, рассматривал в зеркало, спрашивал,что ему теперь делать, и сообщал, что такое с ним впервые в жизни! Достаточно?Или еще рассказать?

— Хватит, — сказал Никоненко, — и вообще, это все не новость— мужики лентяи и недоумки, а женщины умницы, красавицы, и на них весь мирдержится.

— Может, и не новость, но я это ненавижу. Вот когда “уши врозь,дугою ноги и как будто стоя спит”. Мне сразу хочется по башке дать, чтобы вглазах просветлело, хоть чуть-чуть.

— А говорите, что не феминистка. Вы самая настоящаяфеминистка и есть.

— Да какое это имеет значение! — сказала она с досадой. —Просто я не желаю, чтобы в моей жизни присутствовал какой-нибудь стрекозел вмятых брюках, за которым я должна буду ухаживать, подносить чаек, подаватьборщ, осматривать палец на ноге, если там, боже избави, мозоль, вникать втрудности его жизни и разделять их, утешать, когда ему понадобится утешение!..А если уж прыщ на носу вылезет или температура, к примеру, тридцать семь и две,тогда все, конец жизни.

— Ваш бывший любовник был стрекозел?

— Наша картошка сейчас сгорит, — сказала она. — У вас естькакие-нибудь помидоры или что-нибудь в этом роде?

— Соленые, — буркнул он, сердясь на себя за то, что затеялвесь этот нелепейший разговор, да еще слушал с таким вниманием и даже позабыл отом, что Алине Латыниной вовсе не место в его доме, что события становятся всенепонятнее и хорошо бы иметь хоть какую-нибудь версию, чтобы завтра изложить ееполковнику и мужикам.

Он вытащил из холодильника банку с солеными помидорами иводрузил ее на стол. Поставил две разномастные тарелки и положил вилки. Будь онодин, ел бы со сковородки, но присутствие дамы требовало особой сервировки.

И ему еще предстоит ночевать с ней!

Нет никакой надежды выпроводить ее в Москву. Кроме того,если все, что она рассказала, правда — а он был уверен, что так оно и есть, —оставаться одной ей и в самом деле опасно.

Капитан Игорь Владимирович Никоненко никогда в жизни еще неел на собственной кухне картошку с женщиной, проходящей у него по делу обубийстве.

Алина посмотрела на него. Она умела смотреть так, чтобы“объект” не замечал наблюдения.

Он ел, сильно сжимая челюсти, лицо было бледным отусталости, под глазами и на висках — синие тени. Руки были большие инеухоженные, с надутыми узлами вен. Дрова, что ли, он на досуге рубит? Плечишироченные, живота нет, сильные ноги в дешевых джинсах. Он не был похож ни наодного из известных ей мужчин. В нем не было никакого интеллектуального блеска,снобизма или самодовольства, неизменного спутника всех мужиков, у которыхсложилась карьера. Он явно не хотел “казаться” таким или другим. Когда он неиграл в свои милицейские охотничьи игры, он был тем, кем был, — замученнымработой, усталым, вспыльчивым молодым мужиком, нежно любящим свою собачищу,стесняющимся ее, Алининого, присутствия и изо всех сил старающимся это скрыть.

И она еще толковала ему про стрекозлов и прыщи на носу!

Он вполне мог выставить ее вон и был бы совершенно прав. Какон сказал? “Я никому и ничего не должен”?

— Скажите мне, Алина Аркадьевна, — он макнул в соль коркучерного хлеба и отправил в рот, — у вас никогда не возникало проблем сбизнесом?

— Каких проблем с бизнесом? — увлекшись его рассматриванием,она даже не сразу сообразила, о чем он спрашивает. Оказывается, даже поедаякартошку с хлебом, он работал.