Секретная миссия резидента «Патраса» - Михаил Болтунов

А на берегу тем временем стреляли. Не доходя метров ста пятидесяти, полковник Наон приказал: давайте, ребята, назад, на корабль, а я уж сам доберусь. Старший из матросов пытался возразить: мол, как же вы до берега догребете с таким баулом.

– Догребу, сынки, а вами рисковать не хочу. Мало ли кто с берега увидит шлюпку, подумает недоброе. А один я скорее проскользну.

Наон знал – он опытный пловец, до берега доберется благополучно, даже с тяжелым мешком. А дальше уже своя земля – территория советского посольства в Адене выходила прямо к заливу.

Сотрудники аппарата военного атташе потеряли дар речи, когда увидели своего нового шефа, мокрого с ног до головы, с мешком за плечами.

– Откуда вы, товарищ полковник?

– Со стороны Аравийского моря. Иначе к вам не попасть. Вы же здесь как в осажденной крепости.

На следующий день Владимир Ованесович поехал к своему старому знакомому – начальнику бронетанковых войск. За эти годы главный танкист вырос в должности – возглавил Генеральный штаб.

А в первую свою командировку с этим йеменским генералом они дружили. Генерал в свое время закончил бронетанковую академию в Москве, с симпатией относился к нашей стране. Но сошлись советский военный атташе и йеменский генерал не только на этом. Как-то на учениях танкисты местной бригады утопили танк, а Наон, присутствовавший на маневрах, подсказал, как проще, легче и быстрее вытащить боевую машину.

С тех пор при встречах с генералом военный атташе шутил:

– Как там мой танк? Смотри, если содержится не в порядке, заберу.

Генералу нравилась эта шутка. Теперь Наон ехал в Генштаб и надеялся, что генерал не забыл его.

«Приезжаю, захожу в приемную, – поведал Владимир Ованесович, – а порученец у него все тот же. Знает меня прекрасно. Увидел, глаза округлились, вскочил, поспешил докладывать. Я остановил его: “Сиди, сам доложу…” Открываю дверь, захожу. Начальник Генштаба сидит за столом, скользнул мимолетным взглядом, в лицо даже не посмотрел. А моего предшественника он не жаловал.

Подхожу, положил руку на плечо и по-русски говорю:

– Ты, может, поздороваешься, а то ведь заберу свой танк.

Генерал вскинул голову, удивился:

– Владимир, откуда? Не знал, что ты приехал».

Посидели. Поговорили. Вспомнили былое. Владимир Ованесович вытащил паспорт, другие документы, попросил, чтобы сделали отметку, что въехал в страну официально.

– Хорошо, – сказал генерал, – паспорт через час, остальные документы – завтра.

И что самое важное – слово сдержал. Так началась его вторая командировка в Аден. Здесь полковник Наон пережил объединение Северного и Южного Йемена и стал руководителем аппарата ВАТ в новой столице государства – Сана, активно работал со своими офицерами в период первой ирако-кувейтской войны. Возвратился домой, в Москву, в октябре 1991 года, считай, в другую страну. Ему уже было 58 лет, более сорока из которых он отдал армии.

Летом 1968 года капитан Юрий Крестовский ждал вызова из Академии связи имени С.М. Буденного. Он собирался поступать в очную адъюнктуру. Как и положено, представил научный реферат, получил отличную оценку, и по всем срокам уже должен был укладывать чемоданы и брать билет на поезд в Ленинград.

Однако вызов где-то задерживался. Он маялся, ждал, ходил в секретную часть. Секретчик, глядя на его мучения, сжалился над капитаном и шепнул: мол, есть вызов, но командир приказал молчать.

Возмущенный Крестовский пошел к командиру. Тот, видя, что дело принимает неприятный оборот, признался: «Да письмо из академии есть, но поступила команда из 6-го управления ГРУ никуда тебя не отпускать».

Командир даже по секрету сказал: мол, слышал, что это личный приказ заместителя начальника управления генерала Петра Спиридоновича Шмырева.

«Странно, – подумал Крестовский, – с чего это сам генерал Шмырев занялся моей капитанской персоной». И поехал разбираться в Москву, в 6-е родное управление.

Шмырева, как назло, на месте не оказалось, вместо него руководил полковник Гудков, начальник первого направления. Однако он ничего вразумительного сказать не мог, поскольку был не в теме.

На счастье или на беду, пока Крестовский беседовал с Гудковым, в кабинет вошел Шмырев. Поздоровался с обоими и, обращаясь к Гудкову, спросил:

– А что это у нас тут Крестовский делает?

Гудков отвечает:

– Да вот говорит, что его в адъюнктуру не пускают.

– И правильно не пускают, нечего тебе в адъюнктуре делать, – сказал, как отрезал, генерал. – Хочешь защищать диссертацию, пиши, защищайся в нашем институте. А то будешь там учить, как кси на пси умножать.

Юрий Вениаминович на всю жизнь запомнил эти шмыревские «кси на пси». В тот момент, признаться, обидно и досадно стало: мол, не пустили в науку. И только с годами он понял, генерал Шмырев ничего просто так не делал.

Судя по всему, он уже тогда подбирал кандидатуру офицера, кому мог бы доверить новое, неизведанное и очень важное дело. Да еще какое дело! Без лишнего пафоса можно сказать – дело государственной важности – создание кораблей радиоэлектронной разведки.

Крестовского Шмырев знал хорошо. И пусть между ними была дистанция огромного размера, как по возрасту, по жизненному и профессиональному опыту, так и по воинскому званию, по служебному положению, но Петр Спиридонович давно приметил этого пытливого, любознательного и упорного офицера.

Помнится, во время итоговой проверки на объекте в Климовске он побывал в отделении исследования радиопередач. Начальником отделения и был инженер-капитан Крестовский.

Ничего особенного от этого отделения генерал не ждал. По докладам командира части специалисты собрались здесь грамотные, свои обязанности выполняют добросовестно. И тем не менее Шмырев поинтересовался, чем конкретно занимается отделение в настоящее время. Доклад Крестовского приятно удивил и образовал Петра Спиридоновича. Оказывается, они проводили технический анализ только что обнаруженной многоканальной передачи, все каналы которой были заняты не понятной пока для нас системой под названием «Stelma». Сама станция, по данным пеленгации, дислоцировалась где-то на юге Африки, в районе Йоханнесбурга (!). Она работала круглосуточно и только в 3 часа ночи в течение двух минут открытым текстом передавала служебное сообщение и наименование самой системы «Stelma».

Генерал заинтересовался работой системы, просмотрел немалый накопленный материал и сразу все понял: ребята неспроста вцепились зубами в эту систему, у них есть профессиональный нюх, ибо ее вскрытие открывало большие перспективы. Но сделать это было непросто: ведь в ту пору не существовало персональных ЭВМ, и Крестовский со своими подчиненными обрабатывал материал вручную. Корпел на работе, засиживался по ночам дома. Жена порою, с тревогой заглядывая через плечо в его бесконечные расчеты, говорила: «Юра, ты только с ума не сойди от этих плюсов и минусов».