Охота на русскую Золушку - Анна Трефц

совсем нет английского аристократического духа, зато полным-полно возможностей роста и потенциал привлекательности для всей страны. Если Ал женится на ней, ее действительно можно продать СМИ, а значит и народу как чудо, в которое нельзя не влюбиться. Она будущий ученый. У нее есть проект. Ее легко представить положительным персонажем. Таких в королевской семье по пальцам можно пересчитать.

Не помню, как я добрел до гаража. Сел в машину и выехал из поместья. План был прост — свалить подальше. Желательно навсегда. Маша сделала свой выбор, и мне рядом с ней больше нечего делать. Быть ее другом? Обсуждать радости и проблемы ее отношений с Алом? Нет. Такое не для меня. Я скорее вычеркну девушку из своей жизни, чем вот это все.

Всю ночь я болтался по окрестным дорогам. Ездил, рассуждал, сходил с ума. Надеялся, что отпустит. Тщетно. Что бы я ни придумывал, какие бы доводы ни приводил, перед глазами стоял их поцелуй. И руки Ала в неумелой попытке ее облапать.

К семи у меня почти кончился бензин, и я понял, что оставил портмоне со всеми платежными картами в своей комнате в поместье. Пришлось вернуться. Я думал, что застану спящее королевство, и смогу свалить незамеченным. Однако к моему удивлению, по территории бродили какие-то люди. Некоторые в странной для этого ландшафта полицейской форме. А потом меня поймал Ал.

— Где тебя носит? — выдохнул он, — Я не мог тебе дозвониться?

Конечно, не мог. Для этого я и отключил свой телефон. Впрочем, может я и перегнул палку, потому что в следующий момент мой друг схватил меня за плечи и выдохнул в лицо:

— Маша пропала!

Глава 16

Маша

Мне было плохо. Очень. Никогда еще так плохо я себя не чувствовала. Все тело болело. Причем не мышцы или кости, а кожа. Кожу словно натянули на скелет, который размера на два больше. А потом принялись колоть тысячами иголок. И это странное мельтешение, как будто мурашки бегают везде и всюду. И в носу что-то неприятное, и в глазах, и в волосах… Лежала я на чем-то мягком, но не на кровати, потому что вокруг было сыро и холодно. И липко. Просыпаться в таком гнилом месте не хотелось, но все мое тело требовало поскорее выбраться из этого поганого сна. Я с трудом раскрыла глаза. Ощущение было такое, что раскрыла я их полностью, однако результат не впечатлил, мир сузился, словно я смотрела на него через две слезящиеся щелочки. Надо мной нависали зеленые ветки, еще выше серели облака. Погода сегодня не радовала. Очевидно, что намечался дождь. Губы что-то щекотало. Я потерла их рукой и замерла, уловив глазами собственный палец. По нему в хаотичном энтузиазме ползало три муравья. С ресницы в глаз свалилась что-то мелкое и колючее. Я зажмурилась. А потом… потом проснулись мои чувства. И я поняла, что по мне ползают сотни этих мелких тварей. Вернее, полезных санитаров леса. Но от этого сейчас было не легче. Волосы тоже шевелились. Пробуждение оказалось настоящим кошмаром. Вместо визга я огласила окрестности надсадными хрипами и завозилась на своей мягкой подстилке. И меня тут же обожгло в десятке мест пониже спины. Меня кусали муравьи! Ну, ладно, не кусали, плевались кислотой, если по-научному. Хотя по ощущениям, как раз таки кусали. Жрали заживо. Вот тут голос у меня прорезался, и, завизжав, я сначала перевернулась и встала на колени, а потом поняв, что спала, лежа спиной на муравейнике, подскочила на ноги. И принялась лихорадочно вытрясать мелких тварей из волос, в ужасе представляя, как пара десятков уже забрались через уши и нос мне в мозг и теперь поедают мое серое вещество. Голова тут же закружилась, перед глазами поплыло. Господи! Я умираю от укусов насекомых! Ладно, не укусов, плевков! Это еще обиднее! На мне все то же открытое розовое платье, которое Мия назвала блядским. Из туфлей на ноге только одна, вторая пропала. Как я сюда попала? И главное, где я? Но это пока не столь актуально. Пока я не вытряхну из волос всех санитаров леса, и не… Я увидела свои руки, и ужаснулась — все в алых точках. Муравьи на меня кислоты не пожалели. Интересно, сколько я валялась на их муравейнике? Сколько вообще времени? Я поискала глазами часы на запястье. Прекрасно! Часов у меня нет. Телефона, судя по всему, тоже. Где бы ему быть? В открытом платье нет карманов. На всякий случай я потрогала грудь — чем черт ни шутит, может я в лифчик его засунула. О, я же забыла! Лифчика на мне тоже не было. Так что версия с телефоном тут же рассыпалась в труху. Стряхнув с себя всех видимых насекомых, я отступила от муравейника и огляделась. Ощущала я себя не лучшим образом. Словно разглядываю мир через узкие бойницы крутящейся башни. В ушах шумело, нос заложен, горло болит. А потом еще и нервы с фантазией проснулись. Я физически ощущала, как внутри меня копошатся сотни муравьев. Тут же начала чихать, кашлять и рыдать, конечно. Последнее уже от отчаяния. Я черт знает где, без связи, в легком «блядском» платье и в одной туфле. Судя по тому, как тяжело мне обозреть окрестности сквозь узкие слезящиеся щелочки — все что осталось от моих глаз, насекомые со мной не церемонились. Наверное, и остальное тело опухло до неузнаваемости. Но это как раз меньшее из зол. Реакция на муравьиную кислоту рано или поздно пройдет. Организм справится. А вот все остальное… Почему я здесь? Хотелось долго кричать и плакать. Но с точки зрения науки — это тупиковый путь. Надо успокоиться и подумать. Пить хотелось ужасно. Голова просто раскалывалась. И каждую секунду я стряхивала с себя одного назойливого шестиногого пассажира. Сколько их заплуталось в моих волосах — одному богу известно. Я сняла туфлю, которая лишь мешала двигаться, проваливаясь каблуком в мягкую землю.

Так… Что я могу сказать о своем местоположении? Если отмести существование порталов, я скорее всего все еще в районе Дувра, недалеко от поместья семьи Берти. Чтобы понять, где я, надо поразмыслить, как я вообще могла сюда попасть?

Итак… мое последнее воспоминание — я в небольшом холле главного особняка. Вокруг темно и тихо. Из золотой рамы на меня пялится какой-то дальний предок Берти, высвеченный из ночи одним малюсеньким светильником. Таких по всему холлу всего четыре. А вокруг непроглядная тьма. Я тут не одна. Я это точно знаю. Почему