Карнакки - охотник за привидениями - Уильям Хоуп Ходжсон

— Слава богу! — проговорил я вслух, убрал весло и перешел на корму, где возле руля сидел капитан Ганнингтон. Я заметил, что он беспокойно поглядывает то на небо, то на огни нашего корабля и время от времени внимательно прислушивается.

— Что это там, капитан? — вдруг спросил я, ибо мне померещился вдали за кормой странный звук — нечто среднее между визгом и свистом. — Что там?

— Ветер, доктор, — ответил он негромко. — Боже, хотелось бы мне прямо сейчас оказаться у себя на борту. И крикнул матросам: — Навались! Гребите изо всех сил, не то никогда не есть вам больше доброго хлеба!

Матросы старались изо всех сил, и мы благополучно добрались до своего корабля и успели поднять шлюпку до того, как яростным облаком водяной пены на нас с запада налетел шторм. Я видел, как ветер гнал на нас белую стену фосфоресцирующей пены; и когда он налетел на нас со всей силой, странный этот визг стал нарастать и нарастать, пока не стало казаться, что навстречу нам мчится огромный паровой гудок. Шторм был из сильных, и на следующее утро мы оказались посреди белых гребней, и рядом с нами не было никого, а наш мрачный сосед остался во многих милях от нас, как того и желали наши сердца, стремившиеся навсегда забыть его.

Занявшись ногами второго помощника, я обнаружил их в весьма странном состоянии: пятки его казались частично переваренными. Я не знаю никакого другого слова, которое могло бы более точно описать их состояние, и выпавшие на его долю муки оказались воистину ужасными.

— А теперь, — завершил свой рассказ доктор, — обратимся к сути этого дела. Если бы мы могли в точности знать, чем именно было гружено то старинное судно, если бы знали расположение различных грузов, знали, как палило его солнце и в течение какого времени, знали еще один-два фактора, о которых можно только догадываться, то могли бы понять химию жизненной силы, джентльмены. Не обязательно происхождение ее, учтите это; но, по меньшей мере, мы смогли бы сделать крупный шаг в эту сторону. А знаете, мне в известной степени даже жаль, что налетел тот шторм… в известной степени, конечно. Это было удивительное открытие… но в то же время можно лишь радоваться тому, что оно прошло мимо меня. Удивительный был шанс. Я часто гадаю о том, почему монстр очнулся от своего оцепенения? И эта грязь! И мертвые свиньи в ней! Наверное, это было что-то вроде сети, джентльмены. Много чего попадалось в нее. Это…

Старый доктор вздохнул и кивнул.

— Если бы только я мог заглянуть в судовой журнал того старинного корабля, — проговорил он, не скрывая сожаления. — Если бы… я мог бы узнать из него нечто полезное. Но все же…

Он вновь стал набивать свою трубку.

— Думается мне, — закончил он, глянув на нас серьезными глазами, — думается мне, что мы, люди, в лучшем случае являемся сборищем неблагодарных бродяг! Но… но какая была возможность! Какая возможность, а?

Ночь выдалась темной и беззвездной. Мы штилевали в северной части Тихого океана. Нашего точного положения я не знаю, ибо солнце долгую, утомительную и душную неделю скрывалось за тонкой дымкой, парившей над нами прямо над верхушками мачт, иногда спускавшейся пониже и ложившейся на окружавшее нас море.

Поскольку ветра не было вообще, мы закрепили руль, и на палубе, кроме меня, не оставалось ни одного человека. Наш экипаж, состоявший из двоих мужчин и мальчишки, спал на носу в собственном логове; в то время как Уилл — мой друг и хозяин маленького суденышка — валялся на своей койке, находившейся по левому борту в нашей маленькой каюте.

И вдруг из окружавшей нас тьмы до моего слуха донесся крик:

— Эй, на шхуне!

Крик оказался настолько неожиданным, что я не ответил на него сразу — из-за большого удивления.

Голос послышался снова — странным образом гортанный и даже нечеловеческий, он взывал ко мне из недр ночного моря, раскинувшегося по левому борту нашего судна:

— Эй, на шхуне!

— Эгей! — выкрикнул я, успев несколько прийти в себя. — Кто ты? И чего тебе надо?

— Не надо бояться, — ответил странный голос, поскольку обладатель его явно отметил нотку смятения в моем тоне. — Перед тобой всего лишь старик.

Пауза показалась мне странной; и лишь впоследствии я понял ее подлинный смысл.

— Тогда почему бы тебе не подплыть поближе? — спросил я несколько раздраженным тоном, поскольку мне не понравился этот намек на то, что я могу чего-то там испугаться.

— Я не могу этого сделать. Это не безопасно. Я… — Голос умолк и настала тишина.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, не скрывая более удивления. — Почему это не безопасно? Где ты находишься?

Какое-то мгновение я прислушивался, однако ответа не последовало. И подчинившись мгновенно возникшему нечеткому и непонятному мне самому подозрению, я торопливо подошел к нактоузу и достал из него зажженный фонарь. Одновременно я стукнул каблуком по палубе, чтобы разбудить Уилла. А потом вернулся к борту, чтобы бросить узкую полоску желтого света в непроглядную даль, начинавшуюся за бортом нашего судна. Сделав это, я услышал глухой и негромкий вскрик, за которым что-то плеснуло — словно весла вдруг опустились в воду.

Тем не менее, не могу сказать, будто увидел нечто определенное; скорее мне показалось, что когда свет только лег на воду, на ней что-то было, было и немедленно исчезло.

— Эй, там! — крикнул я. — Хватит дурачиться!

Однако ответом мне стал только плеск воды у бортов удалявшейся лодки.

Тут я услышал голос Уилла, доносившийся от заднего люка:

— В чем дело, Джордж?

— Иди сюда, Уилл! — позвал я.

— В чем дело? — спросил он, оказавшись на палубе.

Я рассказал ему о происшедшем странном разговоре. Задав мне несколько вопросов, он какое-то мгновение помолчал, после чего поднес руки к губам и крикнул:

— Эй, на лодке!

Издалека до нас донесся едва слышный ответ, и мой товарищ повторил свой зов. Наконец после короткой паузы мы услышали негромкий плеск воды под веслами, после чего Уилл крикнул еще раз.

На сей раз мы получили ответ:

— Уберите свет.

— Черт меня побери, если я так сделаю, — пробормотал я; однако Уилл сказал, чтобы я выполнил пожелание голоса, и я убрал фонарь под фальшборт.

— Приблизься к нам, — сказал Уилл, и снова зазвучали удары весел. Они стихли, когда до лодки осталось примерно с полдюжины фатомов.

— Причаливай, — воскликнул Уилл. — У нас на борту тебе нечего будет бояться!

— Обещай мне, что вы снова не выставите свет?

— Что это с тобой случилось такого, — взорвался я, — что ты адски ненавидишь свет?

— Это потому… — начал, было, голос и умолк.

— Так почему же? — торопливо переспросил я, и Уилл опустил руку на мое плечо.