В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков

– Верю, верю, – на этот раз прервал монолог Шмырко. – Комиссар, не тяните. Я ж вижу, что вы вытянули ниточку, поделитесь.

– Да! Мы попросили сообщить, если бомбист с ними свяжется. Они неприятностей не хотят, и – voilа! Сегодня Лопато получили телеграмму из Голландии. Юзик пишет, что вынужден был срочно уехать, поскольку ему предложили работу. Обещает дать о себе знать в любом случае, чуть позже. И – вот тут его прокол, пишет, что вопрос с работой решится со дня на день, то есть он какое-то время пробудет в Роттердаме.

– Это не прокол, – задумчиво протянул Шмырко. – Это он на случай, если денег придется просить, заход делает, я так думаю. Конспирация конспирацией, а кушать и боевик хочет, партия вспомоществования большого не даст, он же не у дел нынче получается.

– В любом случае, первое – ближайшие дни он в Роттердаме, и второе – он напишет Лопато еще хоть раз, – уверенно заявил Манго. – Так что его будущее местонахождение мы узнаем.

– Обратный адрес на телеграмме есть? – спросил Николай Степанович.

– Нет, только телеграфное отделение в Роттердаме.

– Все равно зацепка.

* * *

Выйдя из агентства, Гумилев развернулся к резиденту:

– Михаил Васильевич, я еду в Роттердам.

– А Петербург запросить?

Полковник на секунду задумался и ответил:

– Запрос отсылайте немедля, пусть отвечают в Голландию. Наше посольство в Амстердаме?

– В Гааге. В Роттердаме есть консул. Формалист ужасный, но человек толковый и, по слухам, лично смелый.

– Это как?

– Ну, сам я его знаю плохо, но слышал, когда он студентом был, на Лиговке его ограбить пытались. И что вы думаете? Достал из кармана «наган», он до того вольнопером в Средней Азии служил, и уложил двух бандитов насмерть.

– М-да, – пробормотал жандарм, вспомнив, с чего началась история с Григулявичусом. – Тут, знаете, смелости иной раз мало, и опытные люди в таких вот вариациях, бывает, гибнут… но, консул это хорошо. Письмо рекомендательное черкнете, надеюсь?

– И сверх того телеграмму отобью, – заверил Шмырко. – Вы уж только, Николай Степанович, до ответа из столицы там поосмотрительнее. Мало ли, какие новые указания выйдут? Найдете ежели, так слежкой ограничьтесь, что ли. Только ведь французов успокоили.

В поезд Гумилев сел после обеда, оба петербургских филера ехали в соседнем вагоне. В Роттердаме были на следующий день, расстояния в Европе невелики.

Юозас вышел из отеля поздно. Встреча была назначена на два часа дня, а светиться без дела на улицах он опасался. Знал, охота за ним идет нешуточная, и если его засекут филеры русской разведки, миндальничать они не станут.

Слежку он засек, выйдя из трамвая. Причем выглядел шпик, в отличие от привычных русских и виденных недавно в Париже французских, совершенным уголовником и шел за объектом, почти не скрываясь. Еще через несколько минут выяснилось, что ведут подпольщика на авто, и филеров трое. Узнал Юзик об этом нерадостном факте после того, как на узкой безлюдной улочке, на которую он и свернул-то, чтобы «провериться», его догнал черный «Форд», и выпрыгнувшая из него парочка головорезов попыталась без всяких ухищрений затащить боевика в машину. К этому он, признаться, готов не был, но среагировал быстро: швырнул в лицо ближнему нападающему свернутую в трубку газету, пригнувшись, отскочил к стене, после чего бросился бежать по тротуару. Кричать вот не рискнул – крик, он бандитов спугнет, конечно, зато, если вдруг на шум городовой явится, придется и самому паспорт предъявлять, а попадать в полицейские записи под старым именем не желательно.

«Но что за черт, – подумал он, забежав за угол и выскочив на людный проспект. – Урки какие-то, откуда?»

Шагая по проспекту, Григулявичус старался держаться в толпе. Троица на моторе катила сзади, не отставая, а в голове крутились вопросы. Местную полицию он отмел сразу, те, не задумываясь, задержали бы и на проспекте. Но кто?

«Наши? – лихорадочно соображал Юозас. – Нет, на агентов Корпуса не похожи, да и не станут жандармы хватать вот так, посреди улицы! Или… да нет, ерунда. Наши, в смысле, партия? Боевая группа? Но к чему?? Подойди, назовись. Я, по меньшей мере, убегать не стану. Британцы? Решили все-таки убрать, боятся, что отдам тайник жандармам? Нет, тоже не сходится, хотели взять, убить могли без малейших затруднений, раз шума не опасаются…»

Так и не придя к окончательному выводу, он добежал до британского консульства, вскочил, не заботясь, как выглядит со стороны, на крыльцо и с облегчением потянул на себя дверь. В особняк Григулявичус ввалился запыхавшись, но тут же принял вид спокойный и даже уверенный. Вернее, постарался принять, нервное напряжение быстро не скроешь, а понервничать пришлось знатно.

Ждать пришлось полчаса, но это его ничуть не смутило, успел взять себя в руки.

* * *

Далтон, услышав от дворецкого (гуркх, служил с ним еще в колониях) о преследователях гостя, удивился не меньше Юзика. Позавчера, явившись с утра к Мензису, он получил, кроме благодарности (великолепная работа, документы, похоже, важные до чрезвычайности, попробуем вытащить; в Петербурге орава наших дипломатов, пусть ищут способ, это их заботы, ты сработал превосходно, жди поощрения, старина), еще и задание.

– Хью, мне нужен Юзик, – сообщил Стюарт. – Вербовать, как ты предлагал, пока не надо, но я хочу видеть его в Лондоне, чем быстрее, тем лучше. И въехать он должен по нынешнему, засвеченному паспорту. Попасть сюда он должен секретно, никаких отчетов и донесений… – заместитель директора сделал почти неуловимую паузу и закончил: – и никому.

Хью намек понял, лично для него Мензис начальство поглавней адмирала, какие уж тут вопросы. И потому сообщение слуги его обескуражило, проблем с отправкой Григулявичуса на Остров он совершенно не ожидал. Впрочем, запустив гостя в кабинет и дождавшись принесенного дворецким чая, майор предпочел выслушать его рассказ о сегодняшних злоключениях, и когда молодой революционер наконец замолчал, протянул ему билет на пароход в Англию.

– Вам необходимо отплыть завтра, – пояснил Далтон. – Этим кораблем, по старому паспорту. В Лондоне явитесь вот по этому адресу, запишите.

– Но, сэр, меня ждут на улице, – заметил Юзик. – Нельзя ли мне переночевать здесь?

– Сожалею, господин Антуан. – Лицо Далтона осталось доброжелательным. Он вообще, как почти все встречавшиеся Юзику раньше британцы, выглядел как воплощение заботы и сочувствия. Вот только слова его отличались от внешности в худшую сторону. – Готов оказать вам любую услугу, но боюсь, мы не сможем оставить в консульстве постороннего. Это ведь дипломатический офис, понимаете? Вот если бы с такой просьбой обратился подданный Королевства…

«Сволочь, – с ненавистью подумал агент. – Паршивая холеная британская сволочь. Он понимает, что за оградой британского консульства меня может ждать пуля? Понимает, еще как понимает. Он же даже выдал билет, я объяснил ситуацию… тогда почему? А вот этого, пожалуй, уже не узнать. Мало ли какие у него причины? В любом случае, претензии предъявлять будет некому».