В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков

«Сейчас расскажет, что оставил кому-то письмо с описанием тайника, – догадался Хью. – Банально и неправда. Никому из своих ты предложить отправить послание жандармам не мог, они ж революционеры, нонсенс. А других доверенных у тебя нет. Если и водились в Париже, то про значительность похищенных документов ты от меня узнал, максимум от своих командиров перед выездом. Да если бы и правда, бесполезно. Профессионалы на такие трюки не покупаются, или мы достанем бумажки, или нам их все равно не жаль».

Эмигрант, однако, поколебавшись, врать не решился:

– Убирать меня прямо тут вы, надеюсь, не станете.

«Это он прав, – меланхолично подумал Далтон. – И тут, и вообще, наверное, не стану. Дешевле купить билет, чем возиться с трупом, тем более, если привлекать специалистов. Интересно, он это просчитал или уповает на везение? Если первое – мальчишка умен, может выйти неплохой агент. Но как он старается меня прижать, а? Впрочем, спесь следует сбить, самоуверенность не всегда к месту».

Резидент не мог определиться, что делать с полученной информацией и нахальным боевиком. Лучшим вариантом он посчитал запросить инструкций, но Григулявичуса в таком случае надо держать на поводке, на случай дополнительных к нему вопросов.

– Насчет регистрации в отеле, это вы, полагаю, подтруниваете надо мной, старина, – заметил майор. – Не могу допустить, чтобы такой опытный конспиратор и так подставился. Но с границей вы правы, а с Аргентиной придется обождать. Я должен проверить ваши слова, согласны? Поселитесь в Спангене, это недорогой квартал на окраине. Документов там не спрашивают, деньги берут вперед. Вот адрес и немного местных денег. – Он черкнул пару строк на вырванном из блокнота листке и передал Юзику. – Русские могут здесь гораздо меньше, чем во Франции, а кроме них, вас никто не ищет, надеюсь?

Против ожидания, террорист ответил туманно:

– Пока, наверное, нет.

– Что значит, пока?

– В Париже я входил в группу Инженера, из нашей боевки. Мы готовили акцию в Марселе, – пояснил Юозас. – Но еще не исполнили, а меня охранка выследила, отправили к вам.

«Надеюсь, хотя бы в Лондоне этот тип ничего не готовил, – хмыкнул про себя Далтон, когда за русским закрылась дверь. – О Марселе стоит упомянуть в отчете, Инженер фигура серьезная. А еще лучше переговорить с Мензисом лично, отсюда рукой подать, а дело, пожалуй, того стоит, «Крота», поднесенного на блюдечке, на Острове оценят высоко».

В Лондон он выехал в тот же день, на следующий уже сидел в кресле напротив Мензиса, в его кабинете. Прочитав отчет и выслушав резидента, Стюарт направился к директору Службы. Далтона отпустил, майору найдется, чем заняться в столице, а как действовать дальше, пока не ясно.

Синклер на известие о документах, ведущих к «Кроту», реагировал ожидаемо. Воистину удача, в штабе Корпуса служит Квадрат, если, конечно, он сможет достать бумаги без риска.

– Это не может быть игрой? – уточнил на всякий случай адмирал. – Провокацией, русские на них мастера.

– Не думаю, – спокойно ответил заместитель. – Григулявичуса мы нашли сами, выдернули из-под носа у жандармов. В Париже его ищут до сих пор, в прошлый раз он ушел только потому, что следили филеры из России, французы бы его не выпустили. А смена сыщиков из агентства на русских укладывается в логику происходящего. Допускать его попадание в Сюрте или Второе бюро русские не хотят, начни Юзик там «петь», и придется в лучшем случае делить агента с Парижем. А то и потерять, о коррумпированности французской полиции не слышал только ленивый.

– Ну что ж, связывайтесь с Квадратом, – согласился директор Intelligence Service. – Пусть посмотрит, что можно сделать, может, доступ к тайнику возможен не только для него.

Стюарт доложил шефу не обо всем. В отчете Далтона его заинтересовала и другая деталь, упоминание готовящегося теракта в Марселе. Переговоры Пехлеви и главы Англо-персидской нефтяной компании. В газетах подробностей не сообщали, но Мензис помнил, что Барту и лорд Инверфорс встречают шаха именно в Марселе. Синклер назвал информацию о покушении сплетнями и углубляться в тему не стал, недавнее разоблачение русских шпионов во Франции инспирировано компанией Shell с подачи адмирала, и аргументы в пользу этого шага заместителю директора вескими не показались. Об интригах вокруг нефтяных трестов Мензис знал не хуже начальника, как и о необъяснимом нежелании немцев идти на уступки Парижу и Петербургу даже под угрозой агрессии. Связи между Хиллом и Савинковым, Шлейхером и Детердингом, желание последнего прибрать к рукам персидскую нефть и ненависть к Российской империи секрета тоже не представляли. Поэтому выводы из имеющихся данных Стюарт сделал точно такие же, что и адмирал несколькими днями раньше. Различие тем не менее имелось, и немаловажное. В отличие от шефа, он, выходец из придворных кругов, заинтересован в первенстве именно Англо-персидской компании. А потому предпочел заняться делом лично. Впрочем, лично не означает в одиночку, для этого вопрос чересчур обширен, им заинтересуются и другие.

«Нет ничего такого, что не могло бы быть решено в течение часа за бокалом шерри в Уайтс-клубе, – вспомнил Стюарт старую поговорку. – Инверфорсу будет полезно услышать, что ему приготовили».

Джентльмены, собравшиеся к ужину, ничьего внимания не привлекали. Лидер парламентской оппозиции, два заместителя руководителей ведомств – открытого и негласного, имеющих отношение к внешней политике, председатель правления казенного нефтяного синдиката. «Уайтс» сводил за одним столом и более разношерстные компании. Ужинавших объединяло многое, но сегодня их собрали новости Мензиса. Сидящие за ужином как лично, так и представляемые ими круги имели интересы в Англо-персидской нефтяной компании. Впрочем, не только, истеблишмент привык мыслить широкими категориями.

К делу перешли в курительной комнате. В просторном кабинете с темными задернутыми гардинами и дубовой отделкой, сбоку от глубоких кожаных кресел, стояли шкафы с сигарами и стеллажи с винами. Атмосфера, призванная умиротворять, но сегодня на присутствующих она не действовала. Начал Иден. Заместитель министра иностранных дел играл ведущую роль в разрешении кризиса, связанного с расторжением договора концессии Реза-шахом, и изложенное Стюартом его встревожило. Сэр Энтони имел к тому основания, значительная часть его личных капиталовложений была связана с Англо-персидской. В политические методы на внешней арене он не верил давно, крушением дипломатии считал неспособность предотвратить трагедию 1914 года, клеймом своего поколения – убийство в Сараево и все, что за этим последовало. Оглядываясь на дипломатию и политику Антанты в решающие недели, он ощущал ответственность за постоянное отставание. Всегда отставание, фатальное отставание, эта мысль не отпускала Идена с того самого августа. С приходом к власти в германии Шлейхера ощущение усилилось.