Украденное сердце - Властелина Богатова

– Пока устраивайтесь, скоро на стол накроем, но не обессудьте, чем богаты. Пойдёмте, провожу, – сказал Одинец, направляясь к воротам.

– Благодарствую и на этом, – отозвался Заруба, давая знак кметям следовать за ним.

Пока шли, юркие отроки зажгли лучины, и теперь в окошках избы появились оранжевые отблески, обещая в позабытом пристанище тепло и уют. Проводив едва ли не всем скопом пришлых гостей до порога, Одинец пожелал доброй ночи и отлучился.

Кмети разместились на расстеленных лавках в горнице. Зариславе досталось место у окна. Конечно, с ней никто возиться не станет, как с дитём малым. Назвалась попутчицей, будь добра, как все, справляться сама. Не то, что с княжной было – со всеми почестями. Но Зарислава и тому была рада. Забежали отроки с подносами и кувшинами. Оставив всё на столе, клоня голову, тут же выскочили наружу. Воины принялись трапезничать, переговариваясь о всяких мелочах.

Пройдя к своей постели, заметно прихрамывая, Зарислава кинула на неё плащ и пояс. Кмети не обращали на неё внимания. Быть может, присутствие воеводы сдерживало их от любопытных взглядов и едких шуток, но девица так устала, что ей было всё равно. Пребран, разместившись у печи, не стал присоединяться к остальным да сразу ложиться на постель, вышел. Зарислава, проводив его мрачным взглядом, плотно сжала губы. Верно, и тут случая не упустит с девками деревенскими позабавиться. Не исправит его и наказание отцовское.

Развязав верёвку на поясе, Зарислава сознала, что если не подлечит ногу, то ночью будет биться в горячке. К тому же надсадные позывы кашля душили.

Княжич вернулся, когда все полегли на лавки, затушив лучины. Зарислава только и слышала, как похрапывает Заруба – вот уж не думала, что он первым уснёт, но у воина должен быть крепкий здоровый сон.

Зарислава замерла, когда Пребран неожиданно объявился подле неё. В сумраке окинув сухим взглядом девицу, он склонился и прошептал едва слышно: – Пошли со мной, – и осторожно взял её за запястье.

Зарислава дёрнулась.

– Пусти, – шикнула она, сердце так и подскочило к горлу.

– Идём, или ты завтра в седло точно не поднимешься, а путь ещё долгий. Так и знай, в этой деревне останешься.

Зарислава пристально оглядела его. Как не скрывай недуг, но он был прав. Тяжело поднялась, кривясь от простреливающей боли в бедре. Вместе они тихо вышли за дверь. Проводив её до предбанника, из которого пахнуло жаром и запахом берёзовой листвы, Пребран решительно подтолкнул её к двери.

– Иди, не бойся, – уверил княжич. – А я здесь тебя покараулю, страшно же, поди, одной, – подмигнул дружелюбно он.

Зарислава вспыхнула, но подчинилась. Каким бы княжич ни пытался казаться заботливым, а всем нутром она чуяла неладное. Впрочем, выбора у неё не было. Обречённо зайдя в истопку, плотно прикрыла за собой дверь, не забыв накинуть на петлю хлипкий заржавелый крючок. Баня предназначалась бывшим хозяевам, а потому была заброшена. Облупленная небелёная печь дышала тугим, обволакивающим жаром. Из утвари только ковш, бадья и лохань, полнившиеся сейчас водой. Сухие, с голыми прутьями берёзовые веники висели на крючках. А вот пол был вымыт, и пахло горячей влажной сыростью. На полати лежала чистая одежда. Зарислава смутилась.

«Неужели княжич постарался?» – усмехнулась она. В то не верилось.

Не мешкая больше, скинула одежду. В свете раскалённой до красна печи оглядела себя внимательней. Как и думала, краснота ещё больше занялась по ноге. Придвинув бадью с нагретой водой, она осторожно начала промывать рану лоскутами полотна, которые тоже нашлись на полати. Управившись, расплела и косу, вычесав гребнем сор. Осторожно обмылась, кривясь и прикусывая губы, когда вода попадала в слишком глубокие царапины и ссадины, но и они стали уже затягиваться, а синяки – менять оттенки из синих в зеленоватый. Зарислава почувствовала себя значительно лучше, даже боль отступила. Дыша горячим воздухом, поняла, что кашель перестал бить грудь. Заплетя волосы в длинную тугую косу и без конца поглядывая на дверь, травница нацепила обручье. Начала торопливо одеваться в приготовленную для смены рубаху, как вдруг, дверь откинулась, скрипя петлями, срывая с жидкой петли крючок – а ведь так и думала, что не спасёт замок. Зарислава вздрогнула, когда на порог шагнул Пребран, приклоняя голову под низкой притолокой.

Княжич тягуче смотрел на неё, не отрывая взгляда, молча стянул с себя рубаху, и тугие мышцы заиграли на его груди, перекатываясь по плечам твёрдыми буграми, пшеничные волосы небрежно упали на глаза и скулы. Он сделал ещё шаг навстречу. Зарислава, унимая дёргавшееся в груди сердце, скользнула в самый угол, но руки и ноги у неё будто отнялись, не позволяя шевелиться.

– Это такую ты берёшь плату за свою заботу? – прохрипела Зарислава севшим голосом, понимая, что всё – теперь её уж никто не вызволит.

– Ты же не вчера родилась, должна знать об этом хорошо.

Зарислава сглотнула застрявший ком страха. Пребран приблизился, по пути стягивая штаны. Отвернувшись, девица закрыла глаза. Она не готова, совершенно. Резкий рывок вынудил поднять голову, и Зарислава мгновенно оказалась в жёстких руках. Пребран дрожал, и ладони его порывисто шарили по телу, поглаживая её через рубаху, пальцы несильно, но чувственно смяли грудь.

– Я не могу по-другому. А ты… всё время путаешься под ногами… – прошептал он на ухо стихающим до шёпота голосом.

Обхватил её за шею, прижал к себе. В нос ударил терпкий древесный запах его кожи.

– Даже если я попрошу? – спросила упавшим в силе голосом.

– Даже… если… – произнёс он прерывисто и, склонившись, прильнул губами к её губам в требовательном поцелуе, сбивая её дыхание.

Впрочем, она с самого начала чувствовала, какую цену придётся ей заплатить. Однако руки упрямо упирались в твёрдую грудь княжича, не позволяя прижимать её так близко. Голова гудела, и пылкие ласки его казались сном. Зарислава плохо соображала, чувствуя через толщу тумана, как поглаживания становятся грубыми, нетерпеливыми, тогда она попыталась извернуться и ударить, но куда там – слишком слаба, вымотана и раздавлена. С потерянной отчуждённостью Зарислава сносила, как Пребран терзает её губы, грудь, расплетает косу, пронизывает пальцами волосы, тянет голову назад, целует в шею, гладит между бёдер.

– Что толку, что ты будешь вырываться? Тем более, я не хочу тебе причинять боль. Будь послушной девочкой, тебе понравится, – с этими словами Пребран, подхватив Зариславу, опрокинул её на лавку, от чего она ощутимо ударилась спиной о доски, а на пол грохнулся ковш и лохань. Что-то треснуло, расплескалась вода. Одной рукой Пребран сдавил шею травницы, другой задрал до подбородка рубаху – срывать и портить не стал. Оголив Зариславу, он, горящий в желании, прильнул к ней всем телом, заставив чувствовать его всего. Поиграв с соском языком, он вобрал его в себя, придавливая её к лавке тяжестью своего веса, не позволяя Зариславе сделать и вдоха. Пребран устроился меж её ног, и Зарислава поняла, что задыхается, чувствуя горячие, грубые прикосновения его рук, которые сейчас были повсюду. Он снова подтянулся к ней, скользнув горячими мягкими губами по её губам, резко толкнулся. В животе мгновенно плеснула острая боль,