Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

Теперь Итин спал в своей собственной комнате, а если учесть то, что им здесь работать еще около месяца, это было большим облегчением.

К Строителям жители деревни стали относиться как к героям, да и Разрушителей жаловали – ведь это они подготовили площадку, протаранив скальную породу, иначе построить дома было бы просто негде, именно из-за недостатка места их старые жилища громоздились одно на другое и липли к скале, словно гнезда стрижей.

Алсо и его долговязая, похожая на хищную птицу жена Ардая заботились об Итине, как о шестом сыне, а его дети считали своим долгом каждый вечер рассказывать ему все деревенские новости на совершенно непонятном для него говоре горцев. Вот и сейчас пять мальчишек, словно подхваченные штормовым ветром, несутся к нему, обгоняя и отталкивая друг друга. По пути от одного конца комнаты до другого они успевают переругаться и надавать друг другу тумаков, притом самый младший из них – четырехлетний карапуз – щипается и дерется наравне со старшими.

– Мальчики! Оставьте Итина в покое, – сказала Ардая тоном слишком мягким для того, чтобы они послушались.

– Калаханда шандарила! Нам страшно! – выкрикнул кучерявый мальчишка, довольный тем, что выдал новость первым. На лицах его братьев сразу появилась досада, а он расцвел широкой улыбкой.

– Шандарила… – задумчиво повторил Итин, авторитетно покачивая головой. – «Что бы это значило?..»

Алсо, дожидаясь, пока жена накроет стол, набил трубку и устроился на деревянной лавке, вытянув ноги. Он усмехнулся и пояснил:

– Громыхало в горах!

– А! – Итин скоро выучит их язык… – Это Мастера Разрушители работали.

«Мастера Шандарилы…» – этого Итин не сказал вслух.

Разрушителей он недолюбливал: их Дар, в противоположность его собственному, нес хаос, а не гармонию. Конечно, Итин понимал, что без них работа стояла бы на месте: чтобы что-то построить, нужно сначала разрушить. Природные условия гор иногда совсем не подходили для того, чтобы проложить удобный путь. И поэтому Мастера Стихий обрушивали утесы, расширяли пещеры, пускали в обход реки.

Пусть их Дар – это буря, и ее трудно контролировать, но неужели самим им обязательно смотреть на всех вокруг как на врагов? Разрушители держались обособленно, их было меньше, чем Строителей Мастера Ахалиса – всего десять человек, их основные силы из сотни Мастеров Стихий Золотого Корпуса ушли дальше на восток, к перевалу Ифта, а затем пойдут к перевалу Ветров.

Строители шли за ними с небольшим опозданием. А группу под руководством Ахалиса оставили здесь, на трудном участке, который нахрапом не возьмешь – бесконечные ущелья, разломы, огромные камни, горные реки…

Оставшиеся с ними Мастера Стихий общались в основном только друг с другом, глядели исподлобья на проходивших мимо жителей деревни или Строителей, перешептывались как заговорщики и уходили надолго все вместе в горы – судя по отсутствию грохота, который всегда сопровождает работу Разрушителей, вовсе не для сверхурочного труда.

Тем временем Ардая выставила на грубо сколоченном деревянном столе горские блюда. Скудная мебель, которая заполняла все пространство в старом их жилище, здесь, в новом доме сиротливо жалась к углам, а этот стол стоял по центру просторной комнаты совершенно одиноко. Зато места для беготни неугомонных мальчишек Алсо вокруг него было предостаточно.

Дымящийся плов на широком глиняном блюде, завернутые в плоские лепешки куски мяса такого острого, что Итин не мог его есть, овечий сыр, овощи с небольшого огорода, разбитого у прежнего их домика. Неизменное для любой здешней трапезы вино, которое пьют даже дети, в глиняном с вытянутым узким горлышком кувшине. Форма кувшина нравилась Итину, он представлял эти плавно текучие изгибы воплощенными в величественных колоннах из мрамора, а еще лучше – из прозрачного стекла… если на них воздействовать Силой, то они будут такими же прочными, как мраморные… Добавить бы еще карниз с лепниной, а крышу сделать в виде купола, покрыть все это…

Его размышления перебил старший сын Алсо – высокий и серьезный мальчик, звали его, кажется, Бикалар.

– Ты построишь для меня башню? – сказал он необычно четко и ясно на чистом тарийском, без непонятных словечек вроде «калаханда».

Итин вздрогнул от неожиданности:

– Башню?

– Да. Башню на горе Волков, и я буду новым Волчьим королем.

Итин уже представлял себе башню на утесе со зловеще выступающим в виде волчьей головы навершием… Конечно же он не будет строить ничего подобного!

– Какой из тебя Каэ-Мас!!! – кричали Бикалару братья. Они перешли на свой непонятный стрекот, сплошь состоящий из незнакомых слов, – так оно привычнее.

– Ши! – крикнула на них Ардая, и по ее тону Итин понял, что «ши» – это требование тишины. – Каэ-Мас – древний штарал. Вы еще имя Атаятана скажите полностью, и выкрикните все впятером, чтобы проснулся канитоя! – Тут уже и тон не помог разобрать, о чем она говорит.

Мальчишки затихли, потупив глаза. Видно, этим Атаятаном их пугают с колыбели.

Итин вздохнул и пошел к столу, во главе которого уже разместился, с довольным в предвкушении ужина выражением на лице, Алсо. Мальчишки, словно воробьи, заметившие брошенную корку хлеба, слетелись к столу и облепили его. Курдявый Айтас вынырнул из-под столешницы и оказался на лавке рядом с Итином.

Последней, подобрав свои многочисленные юбки, вышитые обильно красными и зелеными нитками, за стол уселась Ардая.

Сигналом к началу трапезы всегда служил первый отправленный Алсо в рот кусок. После этого детские ручки начинали мелькать перед глазами Итина, хватая со стола еду со скоростью, завидной и для Мастера Мечника.

Аппетит, которого он не чувствовал до самого последнего момента, пришел, подогретый многочисленными приправами, с первой горстью плова – ложек они не использовали. Итин даже решился съесть острое мясо в лепешке, запасшись перед этим наполненной козьим молоком чашкой. Как оказалось, молоко для «тушения пожара» не потребовалось – Итин, видно, уже привыкал к блюдам горцев, а может, это Ардая догадалась, глядя на его мучения, положить меньше перца.

В то, о чем щебетали мальчишки, Итин даже не пытался вслушиваться. С таким же успехом он может понять шум ветра в листьях. Время от времени вставляли пару слов в разговор Алсо или Ардая. Итин при этом, уловив звуки знакомой речи, поднимал голову, но потом снова впадал в задумчивость. Он размышлял о формах и симметрии, о сочетаемом и несочетаемом, о мраморе и стекле, о том, что он сделал бы по-другому в Здании Совета, о его так и не возведенной им Башне Огней и почему-то – о башне на горе Волков для Каэ-Мас. Кто это – Каэ-Мас?

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге, зыркая из-под кустистых бровей черными глазами, появился высоченный суровый горец. Его усы, переходящие в две вертикальные полоски, свисающие с подбородка на несколько дюймов, были черными как уголь. Он одет почти так же, как и Алсо, только косынки на голове нет, а в густых черных волосах проблескивает седина. Вдруг этот суровый лик преобразился, расплываясь в улыбке, очень похожей на улыбку малыша Айтаса.