Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

Советник окинул безразличным взглядом и Вирда и его спутников. Он кивал головой, когда ему представляли всех по очереди, и никак не отреагировал, когда сказали, что Вирд – Одаренный.

Сердце Вирда колотилось: перед ним был первый увиденный им не во сне и не… там на поле (было это наяву или нет?), а живой реальный Одаренный, такой же, как он. Он ожидал от него какой-то реакции. Вирд гадал, ЧТО видит этот Мастер Силы внутри него? Вирд ведь сразу увидел и определил его Дар. А как выглядит Дар… Дары самого Вирда? Но выражение лица мужчины было кислым и скучающим, оно изменилось и стало озабоченным лишь тогда, когда ему рассказали об арайских отрядах в Тарийском лесу.

На Вирда он больше не смотрел.

В долгом и утомительном разговоре о расположении войск, о ходе войны с Арой, о возможности нападения на Шеалсон или на Город Семи Огней, о победе на границе с Дорженой Вирд не участвовал. Что он – бывший раб, мог сказать? А Фенэ, казалось, понимала в этом больше, чем даже Гани Наэль или правители Шеалсона. Мысли, касающиеся войны, которые она высказывала, заставляли даже Мастера Агаята задумчиво тереть свой поросший щетиной квадратный подбородок.

Вирд рассматривал зал, в который их привели: ковры на полу, резная богатая мебель, картины в рамах на стенах, зеркала; странные, похожие на те, что он видел в городе под куполом, светильники. Он подумал, что никогда ведь и не был в такой комнате… Хотя обстановка казалась ему не такой уж непривычной, что-то смутно знакомое проскальзывало в очертаниях большого, украшенного резьбой стола, в форме тяжелых штор на окнах, в том, как была расставлена мебель. Может, опять какой-нибудь сон?

Наконец беседа завершилась, и Вирд едва сдержал вздох облегчения. Им предложили переодеться и отдохнуть с дороги в специально выделенных для них комнатах в здании, а затем присоединиться к ужину, на который будут приглашены все самые почитаемые жители города.

Переодеваться было не во что.

Вирд, одежду которого – старую, полностью испачканную в крови, выбросили после того нападения, был одет сейчас в вещи Гани Наэля – тонкую рубашку с кружевами, каких Вирд никогда не носил, маловатую ему в плечах, узкие укороченные брюки, не очень удобные, плащ из шерсти. Этот наряд казался ему верхом роскоши, хотя сам он его никогда не выбрал бы. Тем более что Гани Наэль был на голову его ниже и у́же в плечах, из-за чего вся его одежда, казалось, вот-вот лопнет по швам.

Но предприимчивый музыкант уже решал этот вопрос. Вирд услышал, как он говорил Главе:

– Мой гардероб и гардероб Вирда очень пострадали при нападении на нас в Тарийском лесу. – Гардероб Наэля, в котором было только четыре перемены одежды (одна из них – теплая, для перехода через горы), пострадал только тем, что кое-какие вещи были отданы Вирду.

– О, Мастер Наэль! Конечно, я прикажу прислать вам подходящую одежду, более того, позвольте городу полностью обновить ваш гардероб и конечно же гардероб Мастера Вирда.

– Вирд еще не Мастер, но уже гражданин Города Огней, – усмехнулся Наэль.

Он продолжал довольно улыбаться, когда их провожали в приготовленные для них комнаты.

Вирд огляделся. Еще два месяца назад он ночевал на земле вместе со множеством других рабов, и его окружали дощатые стены барака, в котором не было мебели, а постелью служил тонкий слой соломы. Да и во время путешествия он не спал ни на чем мягче тонкого одеяла, постланного на ельник. Но та кровать, что он видел сейчас перед собой, могла когда-то показаться ему целой комнатой – огромная, устланная покрывалами, с выложенными горкой подушками, оконтуренными кружевами, с бархатным балдахином на резных столбиках, украшенным бахромой.

Его ноги утопали в ковре, словно в мягкой траве, выросшей в виде цветных узоров на полу. Комната была светлой, хотя те особые светильники здесь отсутствовали, просто в большое окно проникало еще достаточно света от вечернего солнца, только начинающего клониться к закату. Стол с блестящей полированной поверхностью, вокруг стулья с резными спинками. Кресла у камина. Камин… не горящий, так как было тепло. Как ни странно, Вирд без труда находил слова для названия предметов мебели и прочего интерьера, хотя был уверен, что раньше ничего подобного не видел и уж конечно не называл.

Вирд так и застыл, рассматривая комнату, едва переступив порог, и, возможно, он простоял бы так до самого ужина, если бы не вошел слуга, принесший одежду.

– Ваш кам, господин, – сказал человек, поклонившись, и положил синее платье, похожее на то, что носили правители города, на кровать. Тут же аккуратно сложенной стопочкой легли прочие элементы одежды, а рядом с кроватью были поставлены туфли из темно-синей плотной блестящей ткани с красивыми рисунками, подобные которым имелись на тунике Наэля.

– Ваша ванна готова, господин, – сказал слуга и приглашающим жестом указал в сторону дверного проема на противоположной стороне комнаты.

Когда Вирд вошел туда, он увидел наполненную водой емкость из блестящего желтоватого металла. «Медная ванна» – всплыло у него в голове название. Рядом на приставном столике лежали щетки и мочалки, мыло, разноцветные пузырьки.

Слуга не уходил. Они так и стояли – Вирд в нерешительности перед ванной и человек, ожидающий указаний, – когда вошел Гани Наэль.

– Ступай! – повелел он слуге, и тот удалился.

– Я подумал, что тебе пригодится пара моих советов, – сказал музыкант, присаживаясь на небольшой табурет и закидывая ногу на ногу.

Вирд почувствовал благодарность: действительно, он вырос в совсем другой среде, ему сложно было понять, как вести себя, для чего предназначены те или иные вещи, он был беспомощен, как ребенок, и Мастер Наэль это знал.

Сам Гани Наэль выглядел в этой комнате очень естественно, несмотря на то, что еще не успел переодеться. Его тонкие белые руки с длинными пальцами предназначены для того, чтобы касаться таких изысканных тканей, из которых сшита принесенная одежда, или держать эти разноцветные хрупкие пузырьки… не то что руки Вирда с огрубелой кожей и грязью под ногтями.

Гани Наэль терпеливо рассказывал Вирду, словно пятилетнему мальчику, что нужно делать, что в пузырьках, как их использовать, как облачиться в кам, посоветовал расчесать и стянуть кожаным шнуром растрепанные волосы.

– Может, здесь найдутся ножницы, и я подстригу их? – спросил Вирд.

Музыкант замахал руками:

– Что ты? Ты теперь можешь забыть о том, что такое ножницы для стрижки! Одаренные отращивают волосы, как только в них откроется Дар. А твои едва до плеч доросли.

Так вот почему у Мастера Тола такая длинная коса…

– Все запомнил? Застегиваешь кам на пуговицы и подпоясываешь поясом. Но сначала вымойся. От нас всех не очень приятно пахнет…

Гани сморщил нос, поднялся, словно собственные слова напомнили ему о том, что сам он тоже нуждается в ванне и переодевании.

– На ужине, – сказал он, уже выходя, – смотри на меня и делай все как я.