Лунный зверь - Гарри Килворт

Как только А-сак вошел в жилище О-толтол, его чутье и осязание моментально обострились, и вскоре он понял, что, несмотря на кромешную тьму, вполне может ориентироваться в кургане. Никогда раньше молодому лису не доводилось бывать под землей. В норе-машине, где прошло его детство, было светло и всегда хватало свежего воздуха. Здесь, под мрачными земляными сводами, А-сак почувствовал новый приступ малодушия. При мысли, что со всех сторон его окружают камни и влажная земля, молодому лису становилось не по себе. Даже темнота, насквозь пропитанная влагой, казалось, наваливалась на него невыносимой тяжестью. А-сак чуть приотстал от хозяйки, чтобы немного освоиться под землей и справиться с неприятными ощущениями. Через некоторое время он обнаружил, что глаза его привыкли к темноте и теперь кое-что различают. Впрочем, для того, чтобы передвигаться в кургане, ему не нужно было зрение. Мало-помалу к А-саку вернулась уверенность в себе.

За узким коротким коридором последовал еще один, мощенный камнями. Расширяясь, он превратился в подобие вестибюля, выложенного плитами, на ощупь каменными. Миновав его, А-сак оказался в спальне лисицы. Ему казалось, холм давит на него сверху и со всех сторон. В затхлом воздухе спальни перехватывало дыхание. Не только тело, но и дух лисенка страдал в столь мрачной обстановке. С потолка и со стен капала вода, а потеревшись об один из камней, А-сак почувствовал мягкое прикосновение мха.

Молодой лис кашлянул, чтобы напомнить хозяйке о своем присутствии, но звук так гулко разнесся эхом, что А-сак вздрогнул от испуга.

— В чем дело? — лязгнула зубами О-толтол.

— Так, ни в чем, — пробормотал А-сак.

В спальне-склепе витало множество запахов. Снизу, с пола, исходил запах древнего камня, влажного и холодного, кое-где поросшего мхом и лишайником. К нему примешивался запах гниющих костей — скорее всего то были охотничьи трофеи О-толтол. Как видно, они валялись на полу. И еще один запах, необычный, едкий, исходил от пыльного каменного ящика необычной формы, видневшегося в самом центре спальни. Но над всем главенствовал запах самой О-толтол. Старая лисица линяла, и клочки ее меха были повсюду, они беспрестанно забивались в ноздри А-сака, и ему все время хотелось чихнуть. Впервые в жизни он понял, что блохи более чем неприятные создания. Они так беспокоили его, что он принялся яростно скрестись и чесаться. Блохи всегда оживляются, когда зверь, в шкуре которого они поселились, чувствует себя не лучшим образом. По их укусам А-сак понял, что оробел не на шутку.

Необычный едкий запах, носившийся по спальне, возбуждал у лиса инстинктивный страх и отвращение. А-сак не знал, что это за запах, но он проникал в подсознание, заражая кровь беспокойством.

Зверь, не обладавший восприимчивостью А-сака, удостоверившись, что непосредственной угрозы его жизни нет, пожалуй, подавил бы в себе это смутное беспокойство. Но в мозгу А-сака беспрестанно вспыхивали сигналы тревоги, и он понимал, что заглушить их не в его силах. Да и было от чего испугаться — совсем юный лис, почти детеныш, оказался вдали от дома, в необычном, загадочном месте. Хозяйка этой странной спальни — старая, дряхлая лисица, которой ему нечего бояться, твердил себе А-сак. Но напряжение не отпускало его. Недремлющий инстинкт подсказывал, что лисенку лучше не забывать о своей молодости и неопытности, не полагаться чрезмерно на собственные силы и не пытаться усыпить свою бдительность. Пусть чувства его беспрестанно будоражит сознание — сейчас ему следует быть настороже.

— Ну как, красноглазик, нравится тебе мое жилище? — спросила О-толтол.

— Не зови меня красноглазиком. И белышом не зови. У меня есть имя, и я не нуждаюсь в прозвищах. Меня зовут А-сак.

Несвежее дыхание лисицы ударило ему в нос. Она подошла к нему вплотную и принялась теснить, но он молчал и не двигался с места. Если она хочет взять его на испуг — у нее ничего не выйдет.

— Значит, А-сак, маленький белый лис, который живет там, где кончаются болота. Говоришь, тебя прислал сюда А-горк?

— Он сказал, тебе нужен помощник — служить на посылках. Не сомневайся, я очень сильный. К тому же я еще расту и скоро буду еще сильнее. Конечно, у меня есть серьезный недостаток — я белый, и меня видно издалека. Но тебя это не должно заботить. Сюда, на болота, люди не забредают. Если меня заметят и выследят, это случится в чужом или в живопырке.

От ее смрадного дыхания у него начала кружиться голова.

— А не рановато тебе расставаться с родителями? — осведомилась она.

— Нет. Я уже взрослый, и родители сами послали меня подыскать себе нору. Они не знают, куда я пошел. Ни одна живая душа не знает. Когда я найду себе дом, я должен вернуться к родителям и сообщить им об этом.

А-сак немного покривил душой — на самом деле он сообщил Камио, что отправился на поиски мудрой лисицы-затворницы. Однако признайся он О-толтол, что обо всем доложил папочке, она, пожалуй, примет его за несмышленыша.

— А-а… Понятно, — рассеянно протянула лисица. Потом немного отодвинулась от А-сака и добавила: — Значит, ты пришел помогать мне. Прости, что встретила тебя не слишком приветливо. Я должна соблюдать осторожность. Это было… что-то вроде проверки. Понимаешь, у меня множество врагов. Зовут ведьмой, а то и похлеще. Ясное дело, меня ненавидят, я ведь не похожа на других лис, обыкновенных. А ты что слыхал обо мне? Почему тебе взбрело в голову меня разыскать? Решил взглянуть на диковинку?

— Н-нет. Не только. Я слыхал, что тебе открыты свойства трав и ты умеешь исцелять недуги. Я и сам мечтаю обрести подобные знания. Говорят, тебе являются пророческие видения и ты умеешь предсказывать грядущие бедствия. Говорят еще, ты всем сердцем радеешь о благоденствии лисиного племени и неизменно приносишь утешение тем, кого постигло несчастье.

Говорят… Из осторожности А-сак пользовался этим уклончивым словечком, хотя все свойства о чудодейственных способностях отшельницы он почерпнул исключительно от А-горка.

— Все, что ты слышал, правда, — вымолвила О-толтол. — Чистая правда. Но мы, избранные, наделенные неведомой силой, зачастую окружены непониманием. Простые лисы боятся нас. Сознайся, ведь и ты немного боишься меня. А непонятное всегда вызывает осуждение и ненависть. Но ты здесь. Значит, веришь в меня. Это уже не мало. Возможно, из тебя выйдет толк. Надеюсь, ты станешь мне хорошим помощником. А может, ты прямо сейчас покажешь, на что годишься? Тогда иди и добудь нам чего-нибудь поесть. Или ты захватил особый подарок для своей будущей наставницы? Здесь ведь трудно добыть пропитание. Наверняка ты принес мне гостинец.

— Нет, не принес, но я пойду на охоту и мигом добуду съестное, — с излишней горячностью выпалил А-сак.

Он уже понял, что надо уносить отсюда лапы. В его заветных мечтах нора прорицательницы представлялась теплой, сухой, уютной, быть может чуточку пыльной, как и подобает вместилищу древних знаний. Затворница виделась ему пожилой, но привлекательной лисицей, исполненной доброжелательности, обладающей мягкими, учтивыми манерами. И конечно, эта великодушная лисица, пекущаяся о процветании своих собратьев, в представлении А-сака горела желанием поделиться своей мудростью с пытливым юнцом, посвятить его в тайны жизни и смерти. А эта облезлая ведьма с грубым голосом и вонючим дыханием распространяла вокруг себя аромат зла… Нет, вряд ли она способна научить его чему-нибудь. По крайней мере тому, что он сам желает знать.