Женский приговор - Мария Воронова

Девочки никогда не говорят мамам всей правды, как знать, может, у Тани с Кириллом что и было, но вряд ли это имеет отношение к убийствам. Таня мало того, что жива-здорова, так у нее совершенно другой тип внешности, чем у жертв. Маленькая, пухленькая, коротконогая, никак она не походит на погибших красавиц.

Ничего тут не выжмешь…

Теория Грайворонского не шла у нее из головы, больше того, она работала, когда Надежда Георгиевна прикладывала ее к житейским ситуациям.

Девка эта, Таня, оторва та еще, тут без вопросов. А мама хорошая, любит дочку, уют создает, до какого Надежде Георгиевне еще расти и расти, и все же первое, что она сделала, – это пожаловалась на «сладу нет», точно так же, как мама Кати Сырцовой, как сама Надежда Георгиевна и как миллионы других мамаш. Но лад вообще-то обозначает взаимопонимание, дружба, любовь и согласие, а мы вкладываем совсем другой смысл. Для нас это послушание и покорность, а в идеале – забитость. Мы – родители, мы – идеальны для своих детей, как для нас идеальны партия и государство, и как партия не спрашивает нас, чего мы хотим, так и нам нечего приспосабливаться к своим детям. Зачем вникать, менять что-то в себе, когда можно заставить, и точка.

Телега впереди лошади.

Надежда Георгиевна покачала головой. Из-за этого ложного идеала стирается грань между мыслью, словом и поступком, и дети чувствуют себя плохими, когда ничего еще не сделали, и у них не появляется умение контролировать себя. Зачем бороться со страхом, когда ты уже трус, и делиться конфетой, если ты давно жадина?

Она шла не спеша, глядя под ноги, думая, сколько трудностей было бы преодолено легко и безболезненно, если бы людям просто дали быть самими собой. И хоть чуть-чуть повзрослеть.

Надежде Георгиевне посчастливилось в юности узнать вкус взрослой жизни. Поступив в университет, она поселилась в общежитии вместе с еще тремя девочками и существовала только на стипендию. Брать деньги у старенькой мамы казалось ей стыдным.

Отправляя дочь на учебу, мама справила ей шикарное «приданое», сшила несколько платьев, кофточек и юбочек и дала денег на ботиночки и пальто, так что среди однокурсниц Надя выглядела очень даже ничего. И все равно хотелось чего-то модного, яркого, так что она питалась скудно, предпочитая купить новые чулочки или платочек, чем еду.

Соблазны большого города, о которых с ужасом говорили дома соседки, предрекая, что дочь «учителки» мгновенно сопьется и пойдет на панель, миновали Надю. С детства наблюдая широкие деревенские праздники, она знала, что ни к чему хорошему скопления пьяных людей не приводят, неважно, пастухи это или студенты, и не сторонилась вечеринок, но всегда уходила до того, как ребята теряли над собой контроль.

Учебный процесс был интересен, понятен, она занималась с удовольствием и прогуливала только самые скучные лекции. В общем, прекрасно справлялась с самостоятельной жизнью, даже посещала студенческое научное общество. Преподаватели ее хвалили и говорили, что у Нади научный склад ума, а она не верила. Ученые – это небожители, гении, у них каждый день в голове рождаются новые теории, а она простая девчонка с хорошей памятью, вот и все.

На третьем курсе она познакомилась с Алексеем Красиным, и через два месяца ухаживаний он предложил ей стать его женой. Надя не испытывала к нему той страстной любви, о которой пишут в романах, даже такой, как в индийских фильмах, пожалуй, не было. Парень ей нравился, хорош собой, курсант Военно-медицинской академии, с серьезными намерениями – прекрасный жених. Одни девчонки с курса завидовали, говорили, что она «убила бобра», другие предрекали скитания по необъятным просторам нашей родины и неизбежный среди военных алкоголизм, то есть тоже завидовали, но Надя не слушала ни тех ни других. За три года самостоятельной жизни она привыкла принимать самостоятельные решения.

Если бы мама была жива, Надя посоветовалась бы с нею, но она умерла.

Подумав немного, Надя решила, что жить не с любовью, а с человеком, и согласилась. Хороший парень, надежный, порядочный, серьезный – не найдешь лучше. Только перспектива знакомства с родителями сильно беспокоила Надю, все же она – обычная деревенская девчонка, а Алексей – из семьи коренных ленинградцев. Папа – полковник, мама – домашняя хозяйка, наверное, они мечтали совсем о другой невестке.

Надя очень боялась. За время студенчества она немножко пообтесалась в культурной столице, но на интеллигентную девушку не тянула. Каково же было ее удивление, когда родители встретили сельскую невесту тепло и с радушием! Папа-полковник был человек сдержанный и большей частью молчал, но смотрел на Надю в целом одобрительно, а мама была сама любезность. Весь вечер она ворковала, как рада, что Алешенька выбрал такую серьезную девушку, золотую медалистку и отличницу. Когда Надя рассказала, что мама у нее дворянского происхождения, поэтому и оказалась в двадцатых годах в глухой деревне, будущая свекровь просто расцвела. Когда она немного позже обмолвилась, что зов крови – великое дело, и недаром Алешенька полюбил девушку, у которой мать происходит из хорошей семьи, Надю слегка покоробило. Черт возьми, она и сама из хорошей семьи! У нее отец пал смертью храбрых на войне, и она им гордится, хоть он и из крестьян.

Но это была маленькая шероховатость, о которой Надя вскоре забыла и ушла из гостей совершенно очарованная. Просто не верилось, что она так легко входит в дом. Наде было хорошо известно, как ленинградские семьи принимают в штыки иногородних женихов и невест. Считается, что им нужна только прописка, и старшее поколение делает все, чтобы не допустить мезальянса.

Так что Надя понимала, как ей повезло, и чувствовала такую благодарность к родителям жениха, что готова была ради них на любые подвиги.

Свекровь радушно приняла «молодую хозяюшку» и как будто обрадовалась, когда Надя сказала, что хочет делать всю домашнюю работу, а Анастасия Глебовна пусть только руководит.

Несколько дней она летала как на крыльях. По сравнению с деревенским домом обслуживание квартиры, даже трехкомнатной, – сущая легкотня, а готовить мама научила дочь прекрасно.

Когда Надя сварила первый борщ, все пришли в восторг, даже свекор нарушил обычное молчание, заявив, что с невесткой ему, кажется, повезло.

Надя была в экстазе, но на следующий день Анастасия Глебовна объявила, что «борщ определенно прокис». Надя нюхала, пробовала совершенно нормальный суп, недоумевала, как еда в холодильнике за неполные сутки может испортиться, но все бесполезно. «Я крайне чувствительна к подобным вещам, моя дорогая». Борщ отправился в унитаз, а свекровь спасла положение, на скорую руку сварив молочный суп. Весь обед она рассуждала, что борщ прокис из-за какой-то нелепой случайности, а Надюша ни в чем не виновата.

Потом был винегрет на ужин, который свекровь не ела, потому что овощи «буквально чуть-чуть не доварены». Потом, наоборот, оказалась переварена цветная капуста, а «я не могу есть кашу из овощей». Потом следовало обжарить картофель, прежде чем добавлять к тушившемуся мясу, и «вот тогда получилось бы настоящее жаркое». Потом еще, еще и еще…