Лучше быть, чем казаться - Одри Карлан

– Послушай меня, сейчас этим занимаются президент и госсекретарь. Конечно, США не ведут переговоров с террористами, но мы связались с другими представителями правительства в Индонезии.

– Индонезия? Разве они вели съемки там? – не понимая, спросила я.

– Нет, они снимали в отдаленном регионе на севере Шри-Ланки. В северной части острова террористических атак не было с две тысячи девятого года, и хотя в стране сохраняется сильное военное присутствие, но не так далеко на севере. Это считается опасным районом.

– Так какого же черта они снимали там, если это опасно?

– Милая, – простонал Уоррен, – производственная группа нашла там несколько уникальных локаций для батальной сцены, а твой парень хотел, чтобы все было снято идеально.

Проклятье, Уэс. Разумеется, он пытался отличиться в своей новой роли, доведя все до полного совершенства.

– Глупо, – процедила я сквозь сжатые зубы.

– Ну, как бы там ни было, среди тех, кто попал в плен, твой Уэстон и Джина ДеЛука, актриса, играющая главную роль.

– Джина ДеЛука, – пробормотала я, чувствуя, как одно это имя наждаком царапает мои раздраженные нервы.

– У радикалов они двое и еще четверо из съемочной группы. Но ситуация выглядит паршиво. Миа, милая, я должен кое-что сказать тебе.

Его голос стал суровей – таким голосом говорят, когда хотят, чтобы их выслушали, и когда то, что будет сказано, перевернет весь мир слушателей.

Сглотнув страх, я ждала продолжения. Рука Макса была теплой – она излучала любовь и поддержку, и я сдавливала ее до боли, но Макс не двигал ни единым мускулом.

– Военным отправили видео, которое они переправили нам.

– Что на этом видео, Уоррен?

По позвоночнику пробежала дрожь ужаса, и я села прямее. Желудок так скрутило, что я едва могла дышать.

– На этом видео говорил твой парень. Он стоял на коленях, лицом к лицу с другим членом съемочной группы. Они заставили его сказать то, что хотели.

Тут голос Уоррена оборвался, и раздалось два или три прерывистых вздоха.

Слезы хлынули у меня по лицу, словно тело прежде разума поняло, что ситуация из просто ужасной превратилась в необратимо чудовищную. Макс попытался вытереть слезы, но я тряхнула головой.

Уоррен прочистил горло и стоически продолжил:

– Э-э, по его словам, эти люди хотят показать американцам, что произойдет, если те осмелятся осквернять их страну своей гнусной либеральной политикой и отвратительными религиозными верованиями. Милая, пока Уэс говорил, человек в маске поднял мачете и отрубил голову одному из съемочной группы.

Из моей груди вырвался всхлип.

– Господи, нет. Нет, боже, пожалуйста, нет! – вскрикнула я.

Макс выхватил у меня телефон, переключил на громкую связь и положил на столик, так, чтобы слышать Уоррена.

– Что он сказал? – прорычал мой брат.

Его ипостась медведя-защитника решительно рвалась в бой.

– Они отрубили голову одному парню из съемочной группы прямо на глазах у Уэса! – прорыдала я, заливаясь слезами, как Ниагарский водопад.

Лицо Макса стало жестким, а губы побелели, сжавшись в тонкую линию.

– Соберись, Миа. Тебе надо собраться, дорогая. Что еще, мистер Шипли? Это Максвелл Каннингем, ее брат. Вы можете говорить свободно.

Уоррен снова кашлянул, после чего рассказал нам, что террористы с шестью заложниками переправились на лодке в Индонезию – намного более обширную страну, где легче укрыться. Наши военные уже довольно четко представляли, где держат пленных, а после отправки этого видео они решили атаковать все возможные локации. Всего было пять вариантов. Отряды сил особого назначения собрали для инструктажа, и, после того, как они получат всю информацию о потенциальных местах содержания заложников, военные пойдут на штурм. Уоррен сказал, что может пройти несколько дней, прежде чем мы узнаем итоговый результат.

После завершения разговора я сидела как в тумане. Мой мирный киношник-серфингист, мужчина моей мечты, смотрел на то, как коллегу – и, зная Уэса и его умение сближаться с людьми, вероятно, друга, – убили прямо у него на глазах. Как, черт возьми, человеку жить после такого? Но, что бы ни потребовалось, я пройду с ним весь этот путь. Если он выживет, будь на то божья воля, я поцелую каждую из его ран, психических и физических. Я заставлю его забыть обо всем с помощью своих слов, и своего тела, и своей любви – любви более сильной, чем он знал за всю свою жизнь.

– Я люблю тебя, Уэс, – вслух произнесла я.

Я сказала это ему, для него. Хоть его и не было рядом, и – может быть – ветер прошепчет мои слова в дальнем уголке Индонезии, где Уэс, по меньшей мере, почувствует их… кожей, сердцем, и примет, как часть своей души.

Две недели в Вегасе, и наша зомбеобразность вышла на новый, устрашающий уровень. Мы с Мэдди шаркали мимо друг друга, словно маленькие роботы-пылесосы, автоматически убирающие ваш пол, но не врезающиеся в своих коллег. По-моему, «Румба»? В нас обеих как будто было встроено по сенсору, позволяющему держаться на расстоянии тридцать сантиметров друг от друга, и мы двигались сквозь лабиринт наших дней на автопилоте, не соприкасаясь. Может, это соприкосновение было необходимо, но ни одной из нас не хватало сил на первый шаг. Несколько дней назад из палаты забрали систему искусственной вентиляции легких. Папа определенно уже дышал самостоятельно, и лекарства наконец-то избавили его организм от инфекции. Новый прогноз радовал врачей.

Он радовал и нас с Мэдди, но тот факт, что из всех отверстий его тела до сих пор торчали трубки, несколько умерял эту радость. Еще неделя, и Мэдди с Мэттом предстояло вернуться к учебе. И моей сестре надо было подготовиться к этой перемене. Начинался третий год ее учебы в колледже, и она, как обычно, взяла на себя максимальную нагрузку. Моя неутомимая заучка-сестра. Втайне я радовалась тому, что Мэдс столько на себя взвалила – ведь это означало, что она не выскочит замуж в ближайшее время.

Кстати, мне все еще надо было побеседовать с хорошим мальчиком Мэттом о том, как он принуждал мою сестренку к замужеству. Если он любит ее, он должен подождать. Закончить колледж и показать Мэдди, что он за мужчина. К тому же меня живо интересовало, как он примет известия о том, что Мэдди собирается работать в Техасе, в Cunningham Oil & Gas. Не разрушит ли это их помолвку? У Мэтта была прекрасная семья в Вегасе – такая семья, от которой не хочется уезжать слишком далеко. Готов ли он на это ради Мэдди? Наверное, лишь время покажет.

В заднем кармане пискнул телефон, и я его вытащила. Видео-сообщение от неизвестного абонента. Нахмурившись, я кликнула на иконку – и то, что я увидела, чуть не заставило меня рухнуть на колени. Я даже еще не открыла сообщение, но из квадратной рамки экрана на меня уже смотрело лицо, знакомое мне почти так же близко, как мое собственное. Джинель. Ее глаза закрывала черная повязка, нос кровоточил, а кровь из рассеченной губы затекала в рот.