Наша вина - Мерседес Рон

и мы пошли к двери. Открыл ее, не медля ни секунды, и мы вошли в теперь уже наш дом.

Закат в шлейфе оранжевого света тепло осветил гостиную, обставленную белыми диванами на сияющем паркете. Дом, открытое пространство без стен, был обставлен мебелью, большие окна выходили на горы. Ник показал мне окрестности, и чем больше я видела, тем больше влюблялась в это место. Мы поднялись наверх, и он показал, где будет наша комната. Она была большой, и огромная кровать занимала весь центр комнаты. На окнах были красивые белые занавески, пропускающие свет, а потолок был сделан из больших деревянных балок. Ванная комната была великолепна, из черного мрамора, с большой ванной и функциональным душем. Пусть дом и не был особняком, но в нем было абсолютно все, в нем не было недостатков.

Ник потянул меня, и мы вышли в маленький коридор. Пересекли его и достигли места, которое я еще не видела. Две двери, обращенные друг к другу, вели в небольшой коридор с окном, выходившим на задний двор. Ник открыл дверь справа и провел меня внутрь.

– Здесь будет детская… Тебе должно понравиться.

Она была красивой. Все было выкрашено в белый цвет, мебели не было, но паркет блестел, как и во всем остальном доме. Прямо перед дверью было большое окно, а под ним скамья, из тех, где внутри можно хранить вещи.

Я улыбнулась. Я представила нас, нашего ребенка в этой комнате, мирно спящего, играющего, плачущего, смеющегося. Увидела, как мы втроем проживаем невероятные моменты. Это наш дом, наш уголок, наш место.

– Мне безумно нравится! – воскликнула я, повернувшись к нему с широкой улыбкой.

Ник оттолкнулся от дверного косяка и подошел, чтобы поцеловать меня. Он посмотрел мне в глаза со сдерживаемым волнением.

– Я хочу дать тебе все, Ноа… Хочу, чтобы ты была счастлива со мной и чтобы мы воспитали нашего драгоценного малыша так, как наши родителей не сумели воспитать нас.

Я обняла его шею и счастливо улыбнулась.

– Хороший способ съехать с чердака, – рассмеялась я.

– Дом оформлен на твое имя, – добавил он, прижимая меня к себе и целуя в губы. – Хочу, чтобы ты не думала ни о чем, кроме ребенка и твоих собственных планов, которые ты хотела реализовать до беременности. Знаешь, в университете есть специальная программа для студентов с детьми, она более гибкая и…

Я поцеловала его, прервав все, что он собирался сказать.

– Спасибо, Ник, – сказала я, взволнованная всем, что он сделал. – Ты сделал меня очень счастливой, я люблю тебя.

Мы снова поцеловались и провели остаток дня, планируя, как мы хотим обставить дом и когда переедем.

Моя новая жизнь шла полным ходом, и мне это нравилось.

Первую неделю восьмого месяца я практически не выходила из университета. Научилась справляться с тем, что люди смотрели на меня каждый раз, как я входила или выходила из библиотеки, и поняла, что лучшее, что можно сделать, когда о тебе все говорят, – просто принять это.

В конце концов мои одногруппники и даже преподаватели к этому привыкли и стали помогать мне: несли мой рюкзак, ноутбук, даже покупали еду. Мой живот стал главной достопримечательностью факультета. Внезапно все захотели узнать о ребенке, захотели потрогать мой живот… А между тем мне становилось все более не по себе: Эндрю вырос почти в три раза, и я чувствовала себя ходячей бочкой.

Нику не нравилось, что я так далеко от дома, но это была моя последняя неделя в кампусе перед летними каникулами. Нужно было все уладить. А когда я все закончу, останусь дома, ожидая рождения сына. Но вдруг все осложнилось.

Однажды, когда я выходила из библиотеки, а выходила я обычно в основном в туалет, повторилось то, что уже произошло несколько месяцев назад. Я снова встретилась с Майклом.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, и я продолжила идти, намереваясь обойти его. Майкл преградил мне путь и посмотрел с выражением, которого я раньше у него не видела: с отвращением.

– Значит, он все-таки тебя обрюхатил… Какой жалкий способ вернуть его, тебе не кажется?

Его слова ранили меня.

– Оставь меня в покое, – яростно рявкнула я.

Он взял меня за руку, когда я повернулась, чтобы уйти.

– Твой парень говорил, что мы недавно снова встречались? – спросил он, глядя мне в глаза.

Я хотела вырваться из его хватки, но не смогла.

– Ему не понравилось, что я вернулся после того, как он заплатил мне целое состояние, чтобы я больше никогда не был с тобой в постели.

Я была потрясена, услышав это.

– Но, кажется, я поторопился…

Как раз тогда, когда я уже собиралась вытащить телефон и позвонить Стиву, чтобы он забрал меня, появился брат Майкла Чарли и подошел к нам.

– Ноа! – воскликнул он, не обращая внимания на напряженность между мной и его братом.

Я заставила себя улыбнуться и не отстранилась, когда он крепко обнял меня.

– Черт возьми, ты выглядишь потрясающе! – засмеялся он.

Я хотела уйти, было невыносимо видеть, как Майкл не мог оторвать от меня глаз, и, как бы я ни была рада снова увидеть Чарли, я поклялась Николасу и не хотела нарушать слово.

– Чарли, рада тебя видеть, но мне пора… – заявила я, заставляя себя улыбнуться.

Он посмотрел на брата, который отошел от нас на пару шагов, а потом на меня. Тяжело вздохнул.

– Позвони, когда захочешь, это мой новый номер, – сказал он, протягивая мне визитку. – Нам есть о чем поговорить, – участливо добавил он.

Я кивнула, стараясь сохранять спокойствие, и ушла.

Что-то подсказывало мне, что это будет не последний раз, когда Майкл досаждает мне.

54

Ник

Ноа стала огромной. Иногда я боялся, что ее живот перевесит, и она упадет. Бедняжка, она всегда была худенькой, и казалось, что единственное, что толстело, это живот.

До родов оставался еще месяц, и она боялась, что ребенок продолжит расти. Ее настроение превратилось в американские горки. То она была счастлива и довольна, то плакала из-за мелочей.

Был ее день рождения, и мы встретились в доме родителей. Дженна пригласила всех. Ноа сидела в саду в кресле, приготовленном для нее, и открывала подарки со счастливой улыбкой на лице.

Мэдди не переставала кричать от восторга, увидев столько подарков, и стала специальной помощницей Ноа. Она не отходила от нее с тех пор, как мы приехали.

Дженна устроила великолепную вечеринку, повсюду были голубые воздушные шары, большой торт с младенцем в центре, множество игр и подарков.

Пришло много друзей, и я был благодарен за то, что смог ненадолго ускользнуть, чтобы поиграть с ними в «Xbox». Общество женщин, говорящих о детях, не совсем для меня.

Пару часов спустя я пошел на кухню, чтобы спросить Претт, готов ли шоколадный торт для Ноа. Конечно, здорово, что Дженна сосредоточила весь праздник на ребенке, но Ноа заслужила торт с большой цифрой 20 в центре. Когда я вышел с ним в сад, все удивились и запели «С днем рождения». Ноа взволнованно посмотрела на меня и задула свечи.

Через некоторое время, воспользовавшись тем, что люди отвлеклись, я взял ее за руку и повел к бассейну.

Она улыбнулась, погружаясь в воспоминания о старых добрых временах.

– Ты привел меня сюда, чтобы сделать мне что-то грязное, Ник?

Я засмеялся.

– Это был бы не твой день рождения, если бы я не попытался сделать с тобой что-то грязное, Веснушка, – сказал я, целуя ее в губы и наслаждаясь ими, теплом ощущения ее в своих объятиях. Я отошел и вынул из кармана маленькую коробочку.

– Твой подарок, – объявил я, протягивая ее.

Ноа взволнованно взглянула на меня, и, когда открыла коробочку, ее глаза расширились от удивления, а затем наполнились слезами.

– Он все еще у тебя… Я думала… Думала, ты его выбросил, думала…

Я заставил ее замолчать поцелуем и вытер слезы пальцами.

– Я никогда не смог бы выбросить этот кулон, Ноа. Я отдал тебе свое сердце два года назад, и теперь отдаю снова…

Ноа погладила серебряное сердце, которое я подарил ей на восемнадцатилетие.

– Я заказал в ювелирном, чтобы в него встроили маленький голубой бриллиант… Знаешь, Эндрю тоже должен быть частью этого, тебе не кажется?

Ноа улыбнулась, счастливая и все еще взволнованная.

– Это лучший подарок, который ты мог сделать. Я скучала по этому кулону, скучала по всему, что он значил для меня и для тебя.

– Я знаю… Ему не следовало покидать твою шею, Ноа, было неправильно забирать его.

Она покачала головой.

– Ты сделал то, что чувствовал в тот