Наша вина - Мерседес Рон

круги под зелеными глазами и ни капли макияжа на лице. Она была одета в простые черные брюки и серую толстовку. Повторяю: она совсем не была похожа на ту красотку, с которой я жила.

– Не приближайся, Морган.

Ее глупая манера называть меня по фамилии заставила меня стиснуть зубы.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – спросила я, не повышая голоса. Энди все еще спал, слишком близко к Брайар, которая стояла у кроватки, наблюдая за ним, пока я не прервала ее.

Я увидела, как Брайар вынула руку из кармана, и в ее руках блеснуло лезвие ножа… Мое сердце бешено заколотилось.

Я тяжело сглотнула и застыла на месте.

– Хотела познакомиться с сыном Ника, – ответила она, повернувшись к кроватке и широко улыбаясь.

От меня не ускользнуло то, что она не назвала Энди по имени.

Я старалась сохранять спокойствие, хотя все, чего я хотела, это оттащить ее от моего ребенка и выбежать из комнаты.

– Он прекрасен… вылитый Ник, – проговорила она, наклоняясь и гладя его по голове.

Машинально я сделала шаг вперед, но ее другая рука, та, что с ножом, поднялась и указала на меня острым концом, мгновенно остановив меня.

– Я сказала тебе не двигаться, – яростно прошипела она.

– Брайар, пожалуйста… – умоляла я, когда она обеими руками потянулась к кроватке и подняла Энди, который тут же проснулся.

Ребенок несколько раз моргнул, сбитый с толку, и, когда я увидела, как она поднимает его, поняла, что произойдет. Эндрю расплакался, нарушив воцарившуюся в комнате напряженную тишину. Я крепко сжала кулаки, желая обнять и успокоить его. Ненависть пронзила мое тело. Тогда для меня ничего не имело значения, я готова была убить ее, если она причинит вред моему ребенку.

Брайар баюкала его, чтобы он не плакал, и мое сердце упало, когда нож в ее правой руке оказался в опасной близости от тела Энди.

– Ты делаешь ему больно, – сказала я, когда увидела, как Энди заплакал, отчаянно желая, чтобы она отпустила его, чтобы убрала оружие подальше от моего ребенка.

Брайар посмотрела на меня, она выглядела подавленной.

– Поверни его лицом вниз, – сказала я, сдерживая тон голоса. – Вот так… – я кивнула, когда она сделала, как я просила. Но все же в таком положении она могла одной рукой держать ребенка, а другой – чертов нож.

Энди захныкал, но, в конце концов, успокоился. Брайар выглядела довольной, пока баюкала его, напевая песню, которую я никогда раньше не слышала.

– Знаешь… – сказала она, смотря на меня. – У моего ребенка тоже были голубые глаза…

Я тяжело сглотнула, не понимая, о чем она говорит.

– Я не делала аборт, – сказала она, вызывающе глядя на меня. – Отец Николаса дал мне деньги… Но я не сделала аборт.

Но…

– Я потеряла его, – заявила она, когда ее глаза наполнились слезами, подчеркнув их красивый изумрудно-зеленый цвет. – Вся моя семья отвернулась от меня, когда я призналась, что на шестом месяце беременности. Я пыталась скрывать, но, в отличие от тебя, сильно располнела. Все было заметно уже на восьмой неделе.

Боже.

– Он был рыжеволосым, как я, и у него были такие же глаза, как у Николаса.

Сердце остановилось, когда я слушала ее. Не только потому, что ее ребенок умер, но и потому, что этот ребенок тоже был от Николаса. Глядя на своего сына, я запаниковала при мысли, что с ним может произойти что-то подобное.

– Мне удалось обнять его только один раз.

– Брайар… Мне так жаль…

Брайар подняла руку, которая держала Энди, чтобы понюхать его маленькую головку.

– Я предупреждала тебя о Николасе… но ты не послушала.

На этот раз ее глаза уставились на меня. Энди беспокойно заерзал.

– Брайар, пожалуйста… пожалуйста, отдай мне ребенка, – умоляла я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

Брайар покачала головой.

– Это должна была быть я, Ноа… – ответила она, впервые назвав меня по имени. – Ты не заслуживаешь быть матерью раньше меня… Николас не заслуживает этого ребенка.

Я не знала, что делать… В отчаянии огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Брайар была сумасшедшей. Я всегда знала, что у этой девушки проблемы, она солгала мне, заставив меня поверить, что Ник спал с ней, когда был со мной, солгала, сказав, что он заставил ее сделать аборт…

– Я лучшая мать, чем ты, – заявила она, схватив сумку с пеленального столика. Я не клала ее туда, Брайар, должно быть, приготовила ее, пока я спала. Я чувствовала себя худшей матерью в мире. Как я ее не услышала?

Я устремила взгляд на радионяню рядом с кроваткой. Она была выключена.

– Брайар, не делай этого! – я стала громко умолять, когда она начала угрожать мне ножом и попросила отойти от двери.

Эндрю проснулся и снова начал плакать.

– Смотри, что ты наделала! – закричала она, яростно глядя на меня.

– Пожалуйста, отдай Энди, я его мать!

Брайар начала его убаюкивать, Энди извивался в ее руках, он был напуган, она держала его именно там, где у него была сыпь.

– Отдай его мне, черт возьми, ему больно!

Крик ребенка заполнил комнату, нарушив ночную тишину. Брайар опустила свой рюкзак, чтобы лучше держать Эндрю, и подняла нож в мою сторону. Затем ее глаза, которые до сих пор были прикованы к моим, переместились за мою спину. Я услышала шум, и, прежде чем успела обернуться, кто-то схватил меня сзади, моя спина ударилась о твердую грудь, а чья-то рука закрыла мне рот, сдерживая застрявший в горле крик.

– Я умирал от желания обнять тебя, – прошептал знакомый голос мне на ухо.

Мое сердце замедлилось, а потом стало биться так бешено, как еще никогда в жизни.

Майкл.

Я попыталась освободиться из его хватки, но он не позволил. Запах алкоголя, исходивший от него, был отвратительным.

Глаза Брайар загорелись, когда она увидела нападавшего, и я изо всех сил попыталась понять связь между ними. Как, черт возьми, два человека, которые причинили мне столько страданий, оказались в одной комнате, угрожая мне и моему ребенку?

– У тебя есть все, что нужно, дорогая? – спросил Майкл у Брайар, на что она кивнула, потянувшись за рюкзаком с вещами ребенка.

Я почувствовала, как страх и ярость овладели мной.

– Отпусти!

– Я заберу его, и ты меня не остановишь, – пригрозил он, даже не глядя на меня.

Майкл потянул меня, чтобы освободить дорогу Брайар.

– Подожди меня внизу, – сказал он командным тоном, которого я никогда раньше не слышала.

Мое сердце чуть не остановилось, когда он направился к двери.

– Брайар… Брайар, пожалуйста… верни мне его, пожалуйста, – я плакала, пытаясь вырваться из рук Майкла. Брайар на мгновение остановилась. Ее глаза скользнули по мне, затем остановились на Майкле и, наконец, на Энди.

– Прости, Ноа, – извинилась она, исчезая на лестнице.

– Нет! – крикнула я изо всех сил. Эндрю завизжал в истерике, а Майкл развернул меня, прижав спиной к стене.

– Ты думала, что сможешь продолжать свою чертову жизнь, как будто я ничего не стою? Думала, я позволю этому засранцу завладеть тобой и ничего не сделаю?

Я начала неудержимо плакать. Не могла поверить, что это происходит со мной.

Николаса не было рядом, Стива тоже…

Затем я вспомнила разговор с Ником всего несколько недель назад. Я не обращала на него особого внимания, он всегда был так озабочен моей безопасностью, всегда так беспокоился, что кто-то может снова захотеть причинить нам вред… Теперь я понимала, почему он взял с собой Стива…

– В доме установлена сигнализация, Ноа, – сказал Ник, когда я кормила Эндрю из бутылочки, не в силах оторвать глаз от ребенка. – Учитывая твой предыдущий опыт с сигнализацией, чтобы тебе не приходилось вводить пароли каждый раз, когда входишь или выходишь, тревожную кнопку разместили вот здесь, нужно просто нажать, и она активируется. Ты меня слушаешь?

Я подняла глаза от младенца и рассеянно улыбнулась ему.

– Да, да, пожарная сигнализация, конечно, я слышу.

Николас подошел ко мне со вздохом.

– Тревожная кнопка, Ноа, она под кухонной стойкой.

В этот момент Энди издал несколько очаровательных воркующих звуков, и мое внимание снова было приковано к нему. Николас выхватил ребенка из моих рук, глядя на меня.

– Черт, Ноа, это важно!

Я посмотрела на него и подняла руки.

– Ты слишком волнуешься, но я поняла тебя, а теперь отдай мне Эндрю.

Ник вздохнул, покачал головой и передал ребенка мне.

– Напомни мне сказать тебе, где именно…

Но я уже не слушала… и так ни о чем ему не напомнила…

– Десять тысяч долларов, которые