Ричард Длинные Руки - грандпринц - Гай Юлий Орловский

Она заснула, раскинувшись в постели, чувствуется, что привыкла спать одна, раскрасневшаяся и довольная даже во сне, а я напряженно обдумывал ситуацию.

Говорят, вид спящей женщины напоминает окончание удавшейся охоты, однако в моем случае что-то не совсем так, а мое чувство опасности нуждается в серьезной корректировке и юстировке. Хоть тут меня никто не бьет по голове, а жизнь обещают самую что ни есть сладкую, но все-таки это не весьма то, о чем я думал и к чему стремился всеми жабрами. Или фибрами…

Конечно, есть гарантия, что здесь уцелею во время прибытия Маркуса, а когда этот замок вынырнет из небытия, уцелевшие уже выстроят целые города, но как-то даже рассматривать такую возможность не хочется.

Наверное, будь я постарше или послабее, мог бы и согласиться, но сейчас дурная сила даже из ушей хлещет с напором, все разумные доводы отвергаю, мудростей не признаю, а уверенность в том, что весь мир построю в шеренгу и сделаю счастливым, хочет он того или не хочет, — выше крыши.

А это значит, что не останусь, пусть тут намажут медом даже пол и стены.

Рано утром, как я и предчувствовал, она проснулась вся лучезарная, посмотрела на меня, как на своего любимого пета, которому даст самое лучшее счастье на свете.

— Как спалось?

— О, — ответил я с чувством, — как никогда! Просто прекрасно! Да, просто прекрасно!

— Рада, — сказала она, — что тебе понравилось. Кстати, хочу тебе сделать маленький подарок…

— Гм, — сказал я, — мне нравится обычай, когда подарки делает женщина. Хоть и непривычно, но приятно.

Она улыбнулась, я прочел в ее взгляде, что подарки делает доминант, а субдоминант принимает, но вслух она ничего не сказала, а дотянулась, не поднимаясь с ложа, до верхнего ящика столика возле кровати.

Я молча ждал, когда она шарила там, а что еще могу, она же делает меня счастливым, потому это дурацкое чувство опасности ни разу не пикнуло.

Она долго перекладывала чисто женские вещички, наконец с довольным возгласом вытащила нечто миниатюрное.

— Вот оно!

Я подавил тяжелый вздох, на ее розовой ладони, больше подходящей юной девушке-подростку, чем хозяйке замка, тускло поблескивает нечто, на первый взгляд похожее на те старинные часы, что в древности носили в нагрудном кармане.

Если не ошибаюсь, тот же размер, толстая выпуклая крышка, даже цепочка такая же, только металл удивительно блестящий и гладкий настолько, что никакая грязь не прилипнет, не отыщет, за что зацепиться. И, боюсь, эту штуку положено носить на груди, как носят медальоны. Если память не изменяет, внутри рыцари обычно держат прядь волос любимой женщины…

— Открой, — сказала она. — Это очень ценная вещь, так написано в рукописи Крадлекарта. Того самого!

— Ну если того самого, — пробормотал я. — А точно того? А то сейчас столько подделок…

— Абсолютно!

— Ну тогда да, — сказал я и подпустил в голос восторга, — самого Крадлекарта, надо же… а как открыть?

Она усмехнулась.

— Если сумеешь, эта штука твоя.

Я не стал указывать на непоследовательность женской логики, уже вроде бы подарила, а сейчас, оказывается, существует еще и дополнительное условие, что полностью отменяет все предыдущее… как обычно и бывает у женщин.

— А что о ней известно?

Она пожала обнаженными плечами, белыми и округлыми, вылепленными так же безукоризненно, как и ее лицо.

— Как минимум укажет направление.

— Куда?

— Куда скажешь, — пояснила она, — нужно только говорить четко, громко и ясно.

— Даже в Храм Истины?

Она слегка сдвинула брови.

— Да куда угодно, что ты все о Храме? В древности такие вот вещицы очень ценили. Их было создано величайшими магами Первого Царства не больше дюжины. Сколько уцелело… не знаю.

Я осторожно взял из ее пальцев, повертел так и этак. В механических часах старого типа всегда сбоку торчат всякие винтики и шпунтики для завода, для подгонки стрелок и еще чего-то там, а здесь гладко, хотя мне и такое понятно, знакомо, но мои отпечатки вряд ли примут и признают.

Я пробормотал:

— Если тут хитрый замок, то я пас. Я и без замка не всякую дверь открою, пока не расскажут подробно и с примерами, в какую сторону открывается. И не покажут пару раз.

Она рассмеялась.

— Ну да, дорогой герой, ты же человек меча и воинской славы…

— Трудно разобраться на пустой желудок, — сказал я, — и без кубка вина. У нас, когда поедим…

Крышка в моих пальцах легонько щелкнула и красиво поднялась. Одновременно заиграла божественно прекрасная мелодия. Моя душа встрепенулась во мне и, приподнявшись на цыпочки, начала озираться в восторге: где такое чудо?

Волшебница охнула, непонимающе смотрела то на чудесный медальон, то на меня. Ночная рубашка сползла до пояса, обнажая ее прелести, в самом деле настолько весьма, что просто произведение искусства, которое лучше не трогать лапами.

— Как, — прошептала она, — как ты смог?

— Да оно само, — пробормотал я ошалело, — видать, узнало хозяина.

— Что?

Я не отрывал взгляда от сокровища на ладони. В раскрытом виде это похоже даже не на часы, а на карточный домик, поднявшийся строго посреди двух половинок, только домик из золота, мельчайшие детали проработаны так точно, что не оставляет странное ощущение, что это настоящий дворец, то ли для микролюдей, то ли уменьшенный неким чародеем и помещенный сюда.

Мелодия продолжается, не повторяясь, золотая поверхность обеих половинок, испещренная множеством значков и рисунков, начала поблескивать, пошла переливаться тенями, еще позже одни значки начали светиться голубым, другие оранжевым, огоньки пошли из ячейки в ячейку…

Она сказала шепотом:

— Неужели это дворец самого легендарного Визатерия? Да что там легендарного, это один из самых древних мифов, что уже перешел в сказки…

— Это хто? — спросил я.

— Сказочный король эглегартов, — ответила она тем же шепотом. — Это древний народ, о нем теперь только обрывки легенд.

Я продолжал всматриваться, как в окнах дворца начали вспыхивать огоньки, осветился первый этаж, потом второй, третий…

— Может быть, — проговорил я, — легенды оживут.

Она сказала потрясенным шепотом:

— Но… неужели правда?

— Что?

— Они не погибли, — сказала она тихо, — не исчезли… просто ушли от людских глаз. Наверное, здесь просто пребывали в счастливом волшебном сне…

Я сказал настороженно:

— Не рассердились бы, что их разбудили. Смотри, уже на башнях подняли флажки… А что, если закрою?