Вирус "Reamde" - Нил Стивенсон

Полгода он никак себя не проявлял, затем переправился через залив… в Сямынь!

Даже эти скудные сведения предполагали, что задействованы исключительные источники и методы. Подробностей Оливии не раскрывали, но ясно было, что у МИ-6 есть человек в Пакистане, имеющий доступ ко всей связи Джонса с его контактами в «Аль-Каиде».

Наверняка она знала одно: этот человек сообщил МИ-6 название города (Сямынь) и два мобильных номера. Радиочастотное оборудование отследило цифровые идентификаторы обоих телефонов и локализовало область, откуда идет сигнал. Работа велась совместно с американскими спецслужбами. Использовались спутники, посты перехвата на ближайшем тайваньском острове Кинмен и дистанционно управляемые приборы, размещенные в Сямыне нанятыми людьми, которые, разумеется, понятия не имели, что делают и на кого работают.

Вся эта фаза операции основывалась на предпосылке, которую первой высказала Оливия: что Джонс будет по большей части сидеть на одном месте. Высокий чернокожий, разгуливающий по китайскому городу, привлек бы слишком много внимания. Он должен залечь в какой-то норе и связываться только по телефону. Это было очевидно всякому, кто хоть раз бывал в Китае или хотя бы в Чайнатауне, но оказалось ценной подсказкой для людей из МИ-6. Они полагали, что раз Сямынь – большой международный порт, Джонс сможет ходить по нему свободно, как по Берлину или Парижу.

С помощью технических ухищрений область поисков сузили примерно до квадратного километра, но тут Джонс сообразил выбросить телефоны и завести новые.

В тот день, когда его мобильные умолкли, Оливию отправили самолетом в Сингапур.

Ее не ждало никаких конкретных приказов; она несколько дней просто бродила по Чайнатауну, убеждаясь, что и впрямь может сойти за китаянку.

Потом, так же внезапно и без объяснений – она уже начала к этому привыкать, – ее перебросили в Сидней и оттуда на остров Гамильтон. Там Оливию встретил загорелый британец Джон, бывший офицер Специальной лодочной службы королевской морской пехоты, а ныне (по крайней мере официально) инструктор в дайвинг-центре. Из аэропорта Оливия и Джон прошли (впервые в жизни она шла из аэропорта пешком) пару сотен метров до пристани, где ждал катер. Оливия устроилась в каюте, а Джон повел катер к островку, который находился в нескольких километрах от пристани.

За следующие три дня Джон научил Оливию всему, что знал про плавание с аквалангом.

Потом он отвез ее обратно, крепко обнял просоленными руками и усадил в самолет. Оливии было немножко жаль расставаться с Джоном навсегда, однако она чувствовала и некоторое облегчение. Через двенадцать часов после ее прилета они начали трахаться и закончили за пятнадцать минут до прощания у трапа. Оливия еще никогда не разгонялась с нуля до сотни так быстро; она была счастлива, ошеломлена, смущена и понимала, что если бы задержалась в катере еще на какое-то время, то все бы испортила и, может быть, даже сгубила свою карьеру.

Она прилетела в Сингапур, еще почти чувствуя на себе руки Джона, и получила указание явиться в определенный ресторан. Там ее ждал некий Стэн; цивильный наряд довольно плохо скрывал его принадлежность к ВМС США. Стэн и Оливия съели по миске китайской лапши и отправились на такси в Сембаванский порт, где Оливия в длинном плаще с капюшоном под большим зонтом поднялась на борт американского эсминца. Дождя не было.

Эсминец, видимо, только ее и ждал, потому что отдал концы и вышел в море, пока Оливию только провожали в каюту. Ни со Стэном, ни с кем из членов команды она не закрутила, к некоторому своему облечению.

Через полтора суток, под низкими предрассветными облаками, ее пересадили на подлодку британских ВМС. На лодке было невероятно тесно, и по косвенным свидетельствам Оливия понимала, что кому-то пришлось поспешно и неохотно освобождать ей место. На койке лежал непромокаемый мешок. Там оказался дешевый, но довольно приличный деловой костюм, сшитый шанхайским портным по ее меркам, и сумка, где лежало пластиковое удостоверение и загранпаспорт на имя ее фиктивной личности, потертый бумажник с деньгами, кредитками, фотографиями и что там еще обычно люди носят в бумажниках; начатые косметика и парфюм – те, которыми она пользовалась обычно, по большей части «Шисейдо», продающиеся в любом городе мира; всякая мелочь, включая использованные билеты, чеки, леденцы от кашля, мятные таблетки, тампоны, зубную нить, тюбик суперклея, подарочный швейный наборчик из гостиницы и, разумеется, просроченный на три года презерватив: дата была подобрана так, будто Оливия купила его давным-давно на всякий пожарный, да так и забыла в сумочке.

Капитан субмарины вручил ей запечатанный пакет в полдюйма толщиной – судя по штампам, чрезвычайно секретный. Оливия вскрыла его и увидела три вложения:

• Письмо от шефа с поручением установить точное местопребывание Абдуллы Джонса. Документ не сообщал, даже не намекал, что затем будет с Абдуллой Джонсом, но от одной этой мысли он показался Оливии тяжелым, будто напечатанным на урановой пластине.

• Досье на ее китайское альтер эго. Бо́льшую часть она написала сама и запомнила наизусть, однако его все-таки приложили: вдруг ей захочется перед экзаменом еще разок заглянуть в шпаргалку.

• Объяснение, каким ветром ее альтер эго занесло в Сямынь. Этот документ Оливия прочла очень внимательно, потому что сведения были для нее новые.

На субмарине находился взвод десантников из Специальной лодочной службы. Один из них показал ей место, где на корпусе субмарины, словно горб на верблюде, сидела отдельная гондола. В нее можно было попасть через систему люков. Оливия не сомневалась, что это самый дорогой предмет, какой она видела в жизни. Гондола была крохотной субмариной, вмещающей до шести человек. «Или пять мужчин и одну женщину», – заметил десантник. Устройство было в некотором смысле совсем простое: ему не надо было наполняться воздухом и выдерживать давление морской толщи. Вода заливалась внутрь, и людям надлежало оставаться в аквалангах. Однако при том гондола была нашпигована фантастическим навигационным оборудованием.

Оливия провела на подлодке день, по большей части в одиночестве, хотя ей и закатили роскошный обед в кают-компании. Прозвучали тосты за саму Оливию, за ее замечательные качества, за ее миссию, за удачу и так далее.

И вот тут ей стало страшно.

Казалось бы, испугаться надо было давно. И сообразить, каким будет план, тоже. Однако ее сразил сам обед, понимание, что это традиция: сотни лет британские военные моряки отправляются в далекие страны с дерзкими миссиями. Прощальным обедом те, кто остается, выражают им свое восхищение, словно заранее искупая вину выживших перед погибшими.

С сильным опозданием до Оливии дошло: ей надо пересечь китайскую границу. При легальном въезде останутся следы, несовместимые с ее легендой. Даже если въехать по другим документам и выкинуть их в помойку, у китайского правительства будут ее снимки, а оно наверняка уже обзавелось аппаратурой для цифрового распознавания лиц. Горами через Тибет как-то уж совсем по-викториански, да и чересчур долго. Значит, под водой. В три утра она надела гидрокостюм с аквалангом, взяла непромокаемый мешок и перебралась в мини-субмарину. Там, как и обещали, ждали пятеро десантников. Последовала долгая и нудная процедура проверки готовности. Потом гондола наполнилась водой и отошла от большой лодки.