Имя твое - номер - Михаил Нестеров

Эти двадцать метров для Мартинеса стали самыми мучительными в жизни.

Он уже не видел спешащего по освещенной дорожке сенешаля. Как Феликс не заметил ни одной странности? Он находился словно под гипнозом. От Мартинеса поступил звонок и распоряжения. Он выполнял приказ полицейского, бросив на него лишь беглый взгляд.

Он открыл замок и распахнул калитку. Вихляй отпустил полицейского, и тот рухнул к ногам сенешаля. И только сейчас Феликс поднял глаза...

Марибель готовилась ко сну. Она стояла перед большим зеркалом в ванной комнате и расчесывала волосы, когда вдруг спаниель громко залаял. Женщина, не выпуская расчески из рук, подошла к двери и, наложив цепочку, приоткрыла дверь. И не поверила своим глазам...

Через пару мгновений она попала в объятия Кости. В эти короткие мгновения она забыла обо всем... Она не раз представляла себе встречу с ним, и каждый раз – непрерывным монологом: "Ромми, тебя ищут все спецслужбы Испании. Тебе нельзя показываться на улице. Поживешь пока у меня". При этом представляла, как она выглядывает из-за плеча любовника и зорко осматривает двор. Скрывать у себя убийцу даже в мыслях было упоительно. Она не думала о том, что такое состояние, постоянные думы разнообразят ее будни, скрашивают скучное в общем-то существование. В таком состоянии она не замечала надоевших уже туристов, незнакомую речь и прочее.

Она фантазировала: встречая в очередной раз Костю, будничным голосом спрашивала: "Сколько на этот раз ты народу убил?" А в глазах – интерес.

Она недоверчиво распахнула глаза, когда на ее вопрос: "У кого же ты скрывался все это время?" – ночной гость ответил:

– У разных людей. В Испании, Израиле, России.

– Шутишь?

И по его глазам поняла – нет, не шутит.

– Тебе бы внешность изменить.

– Я к этой привык.

– Знаешь, даже пластический хирург так не сказал бы. – Она чуть помолчала. – Ты надолго?

– Только заберу пистолет.

– Опять?! Ты вернулся только для того, чтобы забрать пистолет?

– И сходить с ним на виллу генерала Фали.

Костя обнял ее, коснулся губами ее лба.

– Здесь я оставил много-много ярких воспоминаний, и они мне дороги.

Марибель вздохнула. Пряча счастливые глаза, она подошла к клетке с попугаем и выдвинула поддон. Повернулась к гостю:

– Бери сам свой пистолет. Видно, я часто и много кормила попугая.

Алексей Гриневич всякий раз испытывал ощущение, предшествующее рвоте, когда видел на экране седого телеведущего лет пятидесяти, на лице которого был выписан диагноз: гепатит – со всеми буквами, выступающими над строкой. Прослушав пятиминутный новостной блок, Гриневич одним пультом выключил телевизор, другим пультом включил стереосистему, выбрав диск Дайаны Кролл. Джазовые колыбельные канадки всегда действовали на него успокаивающе. У нее отличный голос и своеобразная техника игры на фортепиано, в очередной раз отметил Гриневич.

Для него новый день начинался не с рассветом, не с первым осознанным мгновением. Даже утренняя пробежка, легкий завтрак и крепкий кофе для него – остатки вчерашнего дня, своеобразное похмелье. Новый день для него начинался с первой осознанной мыслью о деле.

Так продолжалось изо дня в день на протяжении последних шести лет. И вот в его жизнь вкралась ядовитая змея...

Ему казалось, прошел год. Год и пятиминутный новостной ролик – отрезки несовместимые. Никогда еще новости из России его так не радовали. Теракт на Беговой – погиб личный телохранитель депутата Михаила Курбатова, а также несколько его подчиненных. Примерно в это же время был убит сам Курбатов. Его тело обнаружили в машине. Депутат скончался от ранения в живот и потери крови. Предполагаемый убийца – Константин Романов, находящийся в розыске за убийство как минимум еще четырех человек.

Только сегодня Гриневич, опытный следователь, расследовавший самые запутанные дела, догадался о неординарном ходе Романова. Точнее, все на свои места поставил звонок Романова и его просьба о помощи. Братья Морено или Макс Молина. А до того – Реми, Розовский и другие. Гриневич предположил, что Костя скачал базу данных с его телефона.

Как это часто бывало, его настроение резко поменялось. Он мысленно готовился к встрече с Романовым. Встрече быть – в этом он не сомневался. Ему даже не хотелось фантазировать и забивать голову вопросами, по каким каналам Романов вернется в Испанию. Хотя на предварительном этапе операции постарался бы пробить его каналы.

Что он скажет Косте? Поблагодарит? Нет. Встретит его вопросом: "Знаешь, о чем я думал все эти дни?" И сам же ответит. "О разном. Сколько крови было на руках Курбатова. Попали ли капли крови ему на брюки. Не заскользили ли ботинки на залитом кровью полу. Думаю о том, что он думал в те минуты, когда на его глазах убивали Юниора, Ветерана, Вихляева..."

Потом он скажет ему:

"Извини, я отлучусь на минутку".

Чтобы набрать номер Мартинеса и сказать ему всего два слова: "Он здесь". Другого выхода у него не было.

* * *

"Как вы..." – этот вопрос будто примерз к языку Феликса.

– Буэнас ночес, сеньор, – поздоровался Вихляев. – Хозяин еще не спит?

Сенешаль не смог выговорить и слова. Он покачал головой: "Нет".

– И он один?

– Да.

– Проводи меня к нему. И не забудь зажечь свечи в коридоре, а потом и в его комнате. Хотя нет, в его комнате уж лучше зажечь факела. Давай, старая развалина, пошел вперед.

Вихляев втащил тело Мартинеса во двор и укрыл за кустами. Ему пришлось догонять Феликса: тот уже подходил к центральной двери. Когда он поравнялся со стариком, дверь уже была нараспашку, а сверху раздался голос:

– Кто пришел, Феликс?

Вихляев узнал обеспокоенные интонации Гриневича и ответил глуховатым голосом:

– Костя.

Романов невольно повторял путь своего предшественника, который для наблюдений за виллой использовал возвышенности, а места для наблюдений стали для него укрытиями. Так действовали бы и Панины, и любой подготовленный разведчик.

Костя замечал следы, оставленные Вихляевым. Но и они будто маскировались: на свежескошенной траве они пахли утренней свежестью, росой; в овражках к ним примешивался болотный дух.

Недавно, всего несколько минут назад прошел здесь Вихляев. Прошел – не прополз, как танк, не зная преград. Вихляй ничего не делал безоглядно. Он мог появиться из-за кустов, выткаться из легкого тумана, подняться из-под земли, чтобы встретить своего противника. Он обладал звериным чутьем и при всем желании не мог сбросить Румына со счетов. Пусть не он был его инструктором, но он успел поработать с ним в команде и понять одну неприятную для себя вещь: он в Косте увидел себя, только молодого – более сильного, ловкого, непредсказуемого. Вихляев играл в команде и не мог даже из ревности избавиться от Романова – они делали общее дело. Но был против, когда Романов ушел из команды раз, а потом другой.