Барселона. Проклятая земля - Хуан Франсиско Феррандис

Путешественники прикрыли соль одеялами и, дождавшись темноты, въехали в порт. Женщины, давно уже опасавшиеся худшего, встретили своих мужей и детей со слезами на глазах. На Году в поселке теперь смотрели со смесью восхищения и недоверия. Все выказывали даме из башни свое почтение, а рассказы о путешествии на соляную гору помогут рыбацким семьям скоротать немало вечеров.

Года вошла в свою башню и забилась в угол, накопившееся напряжение отняло у нее последние силы. Ей хотелось спуститься в город, обнять Арженсию и отблагодарить Мать за то, что она подарила ей плод своих недр – драгоценную соль. И тогда Года вспомнила историю Эги, которую когда-то рассказывала ей матушка. Эта женщина бежала прочь из Барселоны после того, как ее жестоко избил муж. Но Эга не умерла, как надеялись многие в городе, – она превратилась в одну из тех таинственных женщин, что отказались от мира и продолжали жить в лесах, прикасаясь к природе и к ее секретам; их сильно боялись и так же сильно уважали.

Года никогда прежде не забредала так далеко в безлюдные края; теперь она ощутила пульсацию живой земли. Мать щедра к тем, кто ее чтит. Соль – это шанс для всех, даже для диких орд, если Года добьется официального права на свою торговлю в обмен на выплату налога.

Женщина в изнеможении рухнула на пыльную циновку. Завтра она пошлет Эрмемира выяснить, все ли в порядке у Арженсии в графском дворце.

А на заре двое рыбаков явились, чтобы пригласить Году на сход, устроенный в одной из скромных хижин. Соль была укрыта в надежном месте. Чтобы иметь возможность расплатиться со страшными охранниками, ожидавшими в прибрежных зарослях, рыбакам требовалось сплести новые сети и починить лодки – а лучше выстроить новую.

– Мы не можем так долго ждать, – возразила Года, так и не успевшая отдохнуть. – Мы должны предложить нашу соль рыбакам и мясникам, которым мы доверяем, в обмен на их товары.

Рыбаки оставили себе необходимый запас и в три дня выменяли оставшееся. Их соль была плотная и по качеству годилась даже для обработки мяса. Года затребовала себе половину прибыли – три серебряных денария – и надежно спрятала их в щели между камнями своей башенки. Уже скоро она сможет обнять свою дочь.

В начале следующего месяца десять мужчин и дюжина подростков отправятся в путь с четырьмя телегами, с мешками и покрывалами, чтобы вывезти как можно больше новой соли. В этот раз Годе не предложили идти вместе с ними, чему она была очень рада. Здоровье аристократки, привыкшей жить в роскоши, в окружении слуг, было подорвано этим путешествием, и рыбачки обещали за ней ухаживать. Им даже было желательно, чтобы прекрасная дама никуда не уходила с их мужьями и сыновьями; к тому же Года гораздо успешнее сумеет провести переговоры с возможными покупателями в городе.

А на следующий день она отвела женщин в старую церковь Санта-Мариа, что на берегу моря. Года, как и ее прародительницы, втайне приносила жертвы Матери, а на людях молилась как христианка. Женщины отстояли мессу, проходившую под шум моря, а потом Года оставила венок из цветов и ароматических трав в нише рядом с Евангелием, как делала прежде ее бабушка, всегда в одном и том же месте. Когда Года и рыбачки остались одни перед старинной статуей Богоматери, дама из башни заговорила с ними самым серьезным тоном:

– Дело предстоит непростое, но если все пойдет как задумано, через несколько лет мы сможем расширить наш порт. Соль нужно вывозить в Ампурьяс, Руссильон и Нарбонну – и даже к маврам, если новый граф согласится продлить перемирие. Но самое главное, чего я прошу у вас ради ваших детей, – это избегать ссор и конфликтов. Нам будет требоваться все больше людей, мы должны жить единой общиной, препоручив себя Деве-заступнице.

Все женщины согласились с Годой, хотя и не представляли себе размах задуманного ею предприятия. Если жители поселка продолжат беспрепятственно добывать соль, они получат право на заброшенную выработку, и через много лет оно будет признано трибуналом расчетливых графов Марки. Среди нашедших соль уже сейчас, возможно, находится будущий хозяин соляной горы, маленького замка Кардона и его окрестностей. Года, конечно, думала о собственной дочери, которую следовало выдать замуж за влиятельного человека. Вот какова была ее цель.

Разом зазвонили городские колокола. В церковь вернулся священник. Он вел себя суетливо и был очень удивлен, увидев, что рыбачки еще не разошлись, а беседует с ними Года-изгнанница.

– В город въезжает новый граф и властитель Марки, Бернат из Готии!

– А как же Дрого де Борр? – спросила Года.

– Был суд, и его признали виновным в смерти виконта.

– О господи! Фродоин! – не сдержалась Года.

Священник нахмурился. Года поняла, что ее старый знакомый чем-то напуган.

– Говорят, Бернат пришел не только для того, чтобы занять трон. Граф прилюдно поклялся усмирить город после хаоса, который принес Дрого, но слышали также, что он собирается покарать готов и присвоить себе их богатства. Года, мы с тобой такое уже пережили. Епископ отправил вперед гонца: Дрого продолжает обвинять тебя и перед новым властителем, он называет тебя изменницей. Готы в страхе бегут из города. И ты тоже беги – ты ведь душа Барселоны.

Женщине стало страшно, но она оставила рыбачек в церкви и в одиночку, рыдая, пошла к себе на Монс-Иовис. Мечта ее ускользала сквозь пальцы, как мелкий песок у нее под ногами. И все-таки она не уйдет из города. Года верила в силу Фродоина, верила, что он будет защищать ее в борьбе с Бернатом – до самого конца.

Колокола возвещали о прибытии нового графа Барселонского. Бернат из Готии, епископ Фродоин, их вооруженный эскорт, чиновники и сервы дожидались перед Старыми воротами, и вот они распахнулись с сухим скрежетом. Над башнями развевались флаги, со стен свисали красные и золотистые полотнища.

Бернат подал сигнал барабанщикам и въехал, горделиво выпрямившись в седле своего боевого коня, а его люди славили его как героя. Барселонцы, собравшиеся на пространстве от ворот до графского дворца, присоединились к овации со смесью любопытства и недоверия.

Маркграф не скрывал своего неудовольствия от ненарядного облика города. По распоряжению викария с улиц убрали мусор, пропололи сорняки, устроили большую охоту на крыс и пожгли ковыль, который отпугивает насекомых. Но все равно город выглядел не блестяще, многие дома обрушились или стояли в руинах, мостовые превратились в месиво.

Фродоин въехал вслед за Бернатом на белом коне, в праздничном шелковом плаще. Он уже знал, что Изембард с Эхилем в городе не появлялись, но надеялся, что его предупреждения не пропали даром. Новый граф Барселонский вызывал у епископа отвращение, они всю дорогу пререкались между собой. Этот алчный юнец скоро найдет способ наполнить свои сундуки под предлогом обеспечения мира для короля. Неприязнь между графом и епископом подвергала Году еще более серьезной опасности, и Фродоин надеялся, что женщина получила его послание и теперь находится уже далеко от города. Сразу же по окончании торжественной церемонии он подумает, как заполучить Арженсию к себе, не оставляя на попечении переменчивого маркграфа.