Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев

«Товарищу Смилге.

Пользуюсь хорошей оказией, чтобы побеседовать поподробнее.

Общее политическое положение внушает мне большое беспокойство. Петроградский Совет и большевики объявили войну правительству. Но правительство имеет войско и систематически готовится (Керенский в ставке, явное дело, столковывается с корниловцами о войске для подавления большевиков и столковывается деловым образом).

А мы что делаем? Только резолюции принимаем? Теряем время… История сделала коренным политическим вопросом сейчас вопрос военный. Я боюсь, что большевики забывают это, увлечённые «злобой дня», мелкими текущими вопросами и «надеясь», что «волна сметёт Керенского». Такая надежда наивна, это всё равно, что положиться «на авось»…

Мы можем оказаться в смешных дураках: с прекрасными резолюциями и Советами, но без власти!!

По-моему, для правильной подготовки умов, надо сейчас же пустить в обращение такой лозунг: власть должна немедленно перейти в руки Петроградского Совета, который передаст её съезду Советов. Ибо зачем терпеть ещё три недели войны и «корниловские подготовления» Керенского».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 264–265, 266–267.)

«Корниловские приготовления» Ленин рассмотрел верно! Ставка находилась в Могилёве, а в близком к Могилёву городке Старый Быхов в здании бывшей женской гимназии содержались генералы Корнилов, Романовский, Лукомский и другие участники корниловского мятежа, к которым вскоре подвезли генералов Деникина и Маркова…

Иными словами, в Быхове собрали всю «головку» будущей «белой» Добровольческой армии. И вот что писал в своих воспоминаниях «Вся власть Советам» дважды генерал (генерал-майор царской армии и генерал-лейтенант РККА) Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат ленинского соратника:

«Корнилова и его сподвижников охраняли конные сотни Текинского полка, преданного мятежному генералу… Сила была на стороне текинцев, побегу Корнилова, захоти он его предпринять, никто бы не помешал. Пребывание в Быхове было использовано Корниловым для того, чтобы сколотить штаб будущей белой армии…»

(Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. М.: Воениздат, 1957 г., с. 189, 191.)

Как видим, Ленин спешил и тревожился не напрасно: корниловцы готовились, а ведь они были люди военные, с широкими военными связями.

Итак, сидя в Выборге — на периферии событий, Ленин видел угрозы лучше, чем многие его коллеги, находившиеся в центре событий и лучше информированные. Тем не менее ситуация всё более властно вынуждала перебираться в Питер — пусть даже нелегально, и в письме к Смилге содержалось полупикантное поручение: Ленин просил прислать удостоверение за подписью председателя и с печатью «на имя Константина Петровича Иванова», где было бы написано, «что-де председатель областного комитета ручается за сего товарища, просит все Советы оказывать ему полное доверие, содействие и поддержку», и пояснял: «Мне это необходимо на всякий случай, ибо возможен и «конфликт», и «встреча»…»

Смилга, официально удостоверяющий перед массами политическую благонадёжность Ленина, — такой сюжет выглядел бы комически, если бы не серьёзность момента.

Своеобразие момента проявлялось и в следующем предложении Ленина Смилге:

«Я думаю, нам бы надо повидаться, чтобы поговорить… Вы могли бы приехать, потеряв меньше суток, но если поедете только для свидания со мной, заставьте Ровио спросить по телефону Хуттунена (главного редактора газеты «Työ» («Труд»). — С.К.), можно ли видеть «сестре жены» Ровио («сестра жены» = Вы) «сестру» Хуттунена («сестра» = я). Ибо я могу уехать внезапно»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 267.)

То есть уже в конце сентября 1917 года настроение у Ленина в Выборге было «чемоданное». Но выехал он — нелегально — из Выборга в Питер несколько позднее. Вёз его обратно в Россию — уже навсегда — всё тот же Ялава, а когда это произошло точно, не знает, как мы уже знаем, даже Истпарт.

Во всяком случае, 7 (20) октября 1917 года Ленин пишет «Письмо Питерской городской конференции» для прочтения на закрытом заседании, а это косвенно подтверждает его нахождение уже в России.

В биохронике Сталина отмечено, что он встречался с Лениным 8 (21) октября. И уж совсем точно известно, что 10 (23) октября 1917 года Ленин выступил на заседании ЦК РСДРП(б) с докладом о текущем моменте и внёс резолюцию о вооружённом восстании, принятую ЦК десятью голосами (Ленин, Свердлов, Сталин, Дзержинский, Троцкий, Урицкий, Коллонтай, Бубнов, Сокольников, Ломов) против двух (Зиновьев и Каменев).

Троцкий, поддержав Ленина, всё же считал, что восстание надо отложить до II съезда Советов.

На этом же заседании ЦК впервые избирается Политическое бюро (Политбюро) ЦК из семи человек: Ленин, Сталин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Сокольников и Бубнов.

СУТЬ того, что Ленин говорил на заседании ЦК 10 октября, изложена в краткой протокольной записи, к которой мы ещё вернёмся. Но есть и ещё один документ — письмо Ленина «К товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области» (ПСС, т. 34, с. 385–390) от 8 (21) октября 1917 года, где ход ленинской мысли развёрнут более подробно.

Съезд состоялся в Петрограде с 11 (24) по 13 (26) октября в рамках подготовки к II Всероссийскому съезду Советов, и среди его 94 делегатов большевики имели 51 голос, левые эсеры — 24 голоса, максималисты (эсеры-террористы) — 4, эсеры — 10 (Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петрограде. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989, с. 235).

Судя по тону письма к съезду Советов Северной области, Ленин был бы не прочь, если бы уже этот, весьма представительный и влиятельный (безусловно, наиболее влиятельный из всех региональных съездов), форум конституировал себя как верховную власть.

Ленин напоминал делегатам, что, с одной стороны, «наша революция переживает критический момент», а с другой стороны, «нарастание всемирной революции неоспоримо».

Ошибался ли Ленин, особенно — во втором утверждении?

Пожалуй — не очень…

В Германии тогда вспыхнуло восстание на флоте, 21 августа в Турине (а это был крупнейший рабочий центр Италии) начались антивоенные выступления, перешедшие во всеобщую забастовку, появились баррикады, и властям пришлось объявить город на военном положении. 27 августа всеобщая забастовка в Турине была прекращена, но угли, вне сомнения, тлели и могли дать искру, из которой возгорелось бы пламя…

Не очень-то радовались войне и французы, чья кровь лилась на фронте более чем обильно… Не были лояльны к буржуазии и многие англичане.

Ленин упрекал делегатов в нерешительности и писал, что «мы будем настоящими изменниками Интернационала, если в такой момент, при таких благоприятных условиях, ответим только… резолюциями». 8 (21) октября 1917 года он писал: «Керенский и корниловцы сдадут Питер немцам. Именно для спасения Питера надо свергнуть Керенского и взять власть Советам обеих столиц…»,