Государево дело - Иван Оченков

– И ты согласилась расстаться с дочерью?

– Вовсе нет! Я тоже служу при дворе ее светлости. Просто, после родов…

– У вас ребенок?!

– Да. Сын.

– И как его зовут?

– Людвиг.

– Хорошее имя. Малыша уже крестили?

– Да, ваше величество.

– Жаль, опять опоздал. Обидно, досадно, но ладно…

– Вы и ваши спутники, вероятно, голодны? – спохватилась Марта.

– Есть немного, но…

– Тогда прошу к столу. Мы как раз собирались обедать.

– Боюсь, накормить нашу ораву будет не самым простым делом.

– Не беспокойтесь ваше величество. Ручаюсь, что никто из наших гостей не останется голодным.

Пока хозяйка дома хлопотала, я принялся расспрашивать Болика о местных новостях, слухах, количестве беженцев, состоянии Ростокской стражи и тому подобных делах. Ответы фон Гершова были обстоятельными, но нельзя сказать что успокаивающими. В угрозу большой войны никто не верил и уж тем более не был готов в ней участвовать. Беженцам, конечно, сочувствуют, католиков традиционно не любят, а заодно с ними и императора Фердинанда, но вместе с тем втихомолку осуждают и Фридриха Пфальцского. Что, в общем, понятно. Если бы он победил, то хвалили бы, а так, что же? Сам вляпался – сам и виноват!

– Беглецов из Богемии и Моравии около ста двадцати человек, – продолжал померанец.

– Что значит «около»? – удивился я.

– Всего перевезено сто двадцать шесть, – поправился капитан. – Но один умер уже в Мекленбурге, еще несколько человек изъявили желание осесть в ваших здешних владениях. Москва кажется очень далекой и непонятной.

– Я смотрю, беглецов не так чтобы и много?

– Большинство осело в Саксонии или Силезии, а также иных местах, – пожал плечами Болеслав. – Тамошние владетели оказывают покровительство единоверцам.

– И под шумок прихватывают себе землицы у Пфальца и Богемии?

– Именно так.

– Что слышно из Брауншвейга?

– Ваша благородная матушка в добром здравии.

– Это прекрасно, но лучше расскажи что-нибудь о предстоящем съезде.

– Вы прибыли на предстоящее собрание округа? – понимающе кивнул фон Гершов. – Боюсь, в этом вопросе я мало чем смогу быть полезным вашему величеству. Могу сказать лишь, что верх там держат мелкие князья, а также города и епископства.

– Ладно, с этим разберемся на месте.

– Вам, вероятно, будут нужны лошади?

– Точно!

– И много?

– Со мной тридцать человек плюс ты. Возможно, еще пара-тройка людей. Вот и считай.

– Если прикажете, я пошлю гонцов в Шверин и Гюстров. Герцогские конюшни, конечно, теперь не столь роскошны, как при ваших покойных кузенах, мир их праху, но необходимое количество предоставят.

– А в Ростоке?

– Можно и здесь, – скептически покачал головой померанец, – но…

– Магистрат станет противиться?

– И это тоже, но к тому же кони здесь похуже будут.

– Ладно. Так и сделаем, а пока будем снаряжаться, я навещу герцогиню Софию и нашу юную принцессу.

Тут наш разговор прервала хозяйка дома, вместе с миловидной служанкой принесшая кувшин воды и чистые полотенца, чтобы мы могли умыться с дороги.

– Как тебя зовут, красавица? – поинтересовался я, вытираясь вышитым рушником.

– Боженка, – робко отвечала та, покрывшись от смущения легким румянцем.

– Ты из Чехии?

– Так. Я пражачка.

– Это невеста нашего Иржика, – мягко улыбнувшись, пояснила Марта и показала глазами на суетящегося рядом слугу.

– Буду знать, – вернул я ей улыбку, хмыкнув про себя: «И в мыслях не было»!

Накормили нас просто, но сытно. Жирная чеснечка, кнедлики с омачкой[97], и нарезанный крупными ломтями копченый окорок, который мы почти весь тут же и умяли. Судя по всему, запас продуктов в этом доме был не слишком велик. Запивали все это просто замечательным пивом. Все-таки не зря у Ростока слава города пивоваров.

– Спасибо, хозяюшка, – поблагодарил я зардевшуюся от похвалы Марту. – Все было очень вкусно. Только чует мое сердце, разоритесь вы, если мы повадимся тут столоваться.

– Не говорите так, государь, – покраснел фон Гершов. – Все, что у нас есть, пожаловано вашей благородной матушкой и ее величеством Катариной. И для нас честь принимать вас у себя.

– Ладно, не буду, – примирительно улыбнулся я и обернулся к Михальскому: – Послушай, Корнилий. А ведь у тебя тут тоже фольварк имеется! Ты бы проведал владения, что ли?

– Если будет на то ваше разрешение, – поклонился литвин, которому я и впрямь в прежние времена пожаловал землю в своих владениях.

– Ишь ты, – сделал скорбное лицо Рюмин. – У всех фольварки есть, один я нищ и наг, аки пустынник…

– Чтобы я так жил, как ты жалуешься! – погрозил я дьяку пальцем в ответ под смех своих спутников.

Едва мы успели покончить с угощением, перед домом фон Гершовых стала собираться толпа. Сначала слуги в одинаковых ливреях притащили носилки, в которых явно находилась важная персона, поскольку впереди и сзади этого «транспортного средства» шли слуги в такой же униформе, что и носильщики. Следом за ними двигались еще две почти такие же процессии, отличавшиеся разве что цветом камзолов. Потом зацокали копыта, и появилась карета, запряженная парой крепких лошадок. Надо сказать, что узкие улицы средневековых городов крайне неудобны для гужевого транспорта, и потому конные экипажи – самая настоящая редкость. Это не говоря о том, что, существующие на данный момент, они довольно примитивны. Для плавности хода в лучшем случае ременные петли, хотя, говорят, уже кое-где встречаются S-образные рессоры. Но это эксклюзив, к тому же стоящий баснословных денег. Слава богу, хоть поворотные круги есть. В общем, русское название «колымага» к нынешним VIP-повозкам очень подходит, поэтому неудивительно, что городской нобилитет предпочитает неуклюжим повозкам носилки.

– Что это значит? – хмуро спросил я у Болика, когда мне доложили о данном ажиотаже.

– Вероятно, отцы города узнали о вашем прибытии, мой кайзер.

– Тьфу ты, пропасть, вот тебе и инкогнито!

– Ваша слава бежит впереди вас!

– Ладно, встречай этих обормотов, а потом проводи сюда. И пусть принесут какое-нибудь кресло.

Померанец со всех ног бросился выполнять распоряжение, и через минуту я, как и полагается сюзерену, восседал на импровизированном троне, ожидая своих вассалов, прибывших для изъявления верноподданнических чувств.