Государево дело - Иван Оченков

– Ты про Изабеллу Ленцкую?

– Вы запомнили? – грустно усмехнулся Корнилий. – Да, про нее. Но после встречи с моей Машей я излечился от этого недуга. И не устаю благодарить Пречистую Деву за то, что она послала мне сил дожить до этого момента.

– Бог мой, какой слог! Тебе бы романы писать.

– Вы мне не верите?

– Отчего же, это происходило на моих глазах, если ты не забыл. Но, боюсь, твой совет мне не слишком подходит. У меня семья, дети, корона, и не одна. А теперь вот еще эта война, которая, кажется, затихла, но непременно вспыхнет вновь. Мне нужна не любовница, а единомышленник, надежный товарищ. Соратник. А где такую взять?

– Чего уж проще, – усмехнулся в усы Михальский.

– Что ты имеешь в виду?

– Простите, ваше величество, но вы женаты как раз на такой женщине.

Некоторое время я молчал, не столько уязвленный, сколько удивленный этим замечанием, а через некоторое время сам не заметил, как заснул.

Встали мы, как и планировали, рано. Наскоро умывшись, я стал одеваться в свой привычный рейтарский мундир. Черный камзол, такие же панталоны, высокие кавалерийские сапоги. Венчала наряд поданная Корнилием перевязь со шпагой. Затем, прицепив к поясу кинжал, добавил к нему пару двуствольных пистолетов работы мастера Исаева, отличавшихся от моих прежних допельфастеров[101] вполне вменяемыми размерами и умеренной массой. Кажется, можно идти.

– Все готово, ваше величество, – отрапортовал заглянувший к нам фон Гершов.

– Отлично. Датчанин уже здесь?

– Да, государь. Даже удивительно.

– Значит, я ему действительно нужен. Все выступаем.

Любц был маленьким городишком, в котором никогда ничего не происходило, кроме разве что драки между подвыпившими селянами на Рождество или какой другой праздник. Правила в нем и еще в двух окрестных амтах[102] вдовствующая герцогиня София, славящаяся своей набожностью, справедливостью и скромностью. Подданные любили ее за эти качества и благословляли небо за то, что именно она управляла княжеством в отсутствие герцога Странника и его супруги.

Увы, этих восторгов совершенно не разделяла внучатая племянница герцогини – маленькая принцесса Мария Агнесса Клеменция Мекленбургская. И нельзя сказать, чтобы София относилась к девочке плохо, вовсе нет. Но ее светлость сразу же заметила пробелы в воспитании и образовании юной принцессы и со свойственными ей педантичностью и упорством начала исправлять ситуацию.

– Вы, юная фройляйн, совершенно не можете позволить себе лености, невежества и своевольства, – любила повторять она своей воспитаннице. – И если обычной принцессе, чтобы составить счастье своего мужа, достаточно быть милой и покорной, то вам придется быть самим совершенством!

– А разве не будущий супруг должен составлять мое счастье? – удивилась этой вывернутой логике Мария, старательно вдевая мулине[103] в тончайшую иглу.

– Ах, если бы так, моя дорогая! Увы, вам придется о многом заботиться самой, притом так, чтобы окружающие и не догадывались об этом.

– И поэтому я должна все пальцы исколоть этой дурацкой иголкой?! – возмутилась девочка.

– Умение шить необходимо для благовоспитанной девицы. Равно как и умение слушать окружающих во время работы. Женщины любят посудачить между собой, а вы таким образом можете быть в курсе всех дел в ваших владениях.

– Вот как? – удивилась принцесса, впервые задумавшись о подобном способе добычи информации.

– Да, милочка. А хорошая вышивка может быть прекрасным подарком для жены соседнего государя. Та, в свою очередь, при случае хорошо отзовется о вашей светлости при муже, и вот, глядишь, и от простого рукоделия будет больше прока, чем от прожженного дипломата или компании наемников.

Некоторое время они молчали, занятые вышиванием, но Мария долго молчать не могла и, поерзав немного, задала очередной вопрос:

– Тетушка, простите мое невежество, но отчего у вас такой воротник?

– Что, прости?

– Ну, большинство дам, которых я знаю, носят отложные воротники. Иногда они просто белые и лежат на плечах, иногда целиком из тончайших кружев и покоятся на каркасе из тонкой проволоки, но никогда – такой, как у вас, в виде гофрированного круга.

– И вы никогда не видели таких воротников прежде?

– Ну, отчего же. Видела. На картинах. Иногда они даже больше, чем ваш, и за ними плеч не видно.

– А вы помните, кого изображают эти картины?

– Ну не знаю… Кажется, императоров. Рудольфа, Матиаса и Фердинанда.

– Прекрасно, а что объединяет этих людей?

– Они императоры!

– А еще?

– Католики.

– И все?

– Ну еще эти, как их… Габсбурги!

– Верно. И как видишь, все они носят большие гофрированные воротники по испанской моде, или, как их еще называют, фрезы. И их сторонники носят такие же, правда, меньше размерами. А теперь скажи мне, какие воротники носит ваш батюшка или мой племянник король Густав Адольф?

– Ну, отца я никогда не видела, а у шведского короля простой отложной воротник, лишь немного отороченный кружевами… Погодите, это значит, что сторонники императора носят фрезы, а противники – отложные воротники?

– Вы почти угадали. Но я бы сказала, что первые указывают на людей спокойных и благонамеренных, а вторые, скажем так, более темпераментных.

– Смутьянов?

– Пожалуй, что так.

– Klass! – обрадовалась принцесса. – Практически цветовая дифференциация штанов! Сразу видно, перед кем сколько раз приседать…

– Боже мой, что вы такое говорите, дитя мое… – лишь покачала головой в ответ герцогиня. – Я иногда совершенно вас не понимаю!

Тут внимание ее светлости отвлекла старая служанка, суетливо подбежавшая к своей госпоже и принявшаяся что-то шептать на ухо, причем как принцесса ни напрягала слух, ничего разобрать так и не получилось. София, судя по всему получившая важную весть, переменилась в лице и, оставив свое рукоделие, направилась к выходу.

– Что-то случилось? – почти крикнула ей вслед Мария.

– Ваш царственный родитель прибыл в Мекленбург, – не оборачиваясь, отозвалась герцогиня.

– Он едет сюда? – широко распахнула глаза девочка.

– Нет. Его величество направляется в Брауншвейг.

– Papasha-alimentschik отправился к бабушке?! – изумленно спросила принцесса, глядя вслед вышедшей вон опекунше. – Но почему не… vot kozjol!