Государево дело - Иван Оченков

– Очень интересно. Но почему вы до сих пор не отправились туда?

– Видите ли, – немного смутился датчанин, – первоначально я не собирался принимать участие в нынешнем съезде. Но ваш приезд все изменил, и теперь я его ни за что не пропущу! И посему, сами понимаете, есть ряд вопросов, которые нам просто необходимо обсудить.

– Это не проблема, кузен, но мы передвигаемся верхом.

– Прекрасно. Я, собственно, тоже, но разве вам не понадобится карета для… хм… ваших приближенных?

Я некоторое время вглядывался в лицо своего дальнего родственника, пытаясь понять, на что он намекает с такой сальной улыбочкой, и когда, наконец, сообразил, мне захотелось двинуть светскому епископу в зубы. Но вместо этого я сдержался и предельно вежливо сообщил ему, что устал с дороги и хотел бы отдохнуть, тем паче что завтра предстоит еще одно путешествие.

– Что он хотел от вас, государь? – поинтересовался Михальский после ухода датчанина.

– Известно чего, – буркнул в сторону Рюмин. – Содержания хочет выпросить от щедрот русских. Соболей там или кормов каких…

– Содержание – само собой, – кивнул я. – Но есть еще что-то. Такое впечатление, что Ульрих мне обрадовался как манне небесной. Это странно, у нас с ним прежде не было дружбы, хотя и особой вражды тоже…

– Кажись, я понял, – вдруг хлопнул себя по лбу Клим. – Ставлю грош против талера, что ему брат, то есть король датский, не велел на съезд ехать!

– А Кристиану какая в том корысть? – озадачился Корнилий.

– Да уж больно шебутной этот епископ, прости господи! Того и гляди, чего натворит. Поэтому они и Ульриха-младшего в коадъюторы[99] пропихнули, чтобы, значит, голос за Шверинское епископство иметь. Ведь пока он мал летами – голос-то у короля!

– И на помолвку потому согласились?

– Дык, ясное дело!

– Сейчас всем отдыхать, – поразмыслив, приказал я своим спутникам. – Тронемся ранним утром, сразу как откроют ворота. Болеслав, с тебя лошадей, сколько есть и все равно каких. Доберемся до Гюстрова, сменим. Тех, кому коней не достанется, оставляем здесь. Пусть Корнилий выберет тех, кто рылом пострашнее и чтобы по-немецки ни в зуб ногой.

– Вы не задержитесь? – напряженным голосом спросил померанец.

– Ни одного лишнего часа, дружище. Я надеялся увидеть дочь, но раз ее здесь нет… Кстати, рад, что у вас с Мартой все хорошо.

– Тогда я начинаю подготовку, а то времени остается не так уж много…

– Сделай одолжение, братец. Только распорядись прежде нагреть для меня воды. А то я скоро скрипеть стану от морской соли.

– Будет исполнено, мой кайзер.

Судя по всему, хозяева и без моих напоминаний озаботились всем необходимым для купания, и буквально через четверть часа я сидел в большой бочке, полной горячей воды, закрыв глаза от удовольствия.

– Вам что-нибудь нужно? – раздался рядом робкий голос.

Открыв глаза, я узрел красную от жара или смущения Боженку в длинной до пят рубахе, сжимающую в руках мочалку.

– Пожалуй, – подставил я ей спину. – Только три сильнее.

Девушка сноровисто принялась за дело, и некоторое время я только покряхтывал от того, как она драла мою задубевшую во время морского путешествия шкуру. За спиной последовали плечи, затем грудь, затем ее руки спустились ниже, снова заставив меня открыть глаза.

– А ты старательная, – внезапно охрипшим голосом сказал я ей.

– Ваше величество недовольны? – прикусила она губу.

– Хм. Не то чтобы совсем недоволен…

– Вы хотели бы, чтобы это была моя госпожа? – В голосе девушки проскользнула нотка обиды.

– Нет, что ты. Просто тебе, наверное, неудобно в рубашке. Ты ее всю намочила.

Боженка понятливо спустила свою сорочку с плеч и, перешагнув через нее, ловко заскочила в бочку.

– Так лучше? – шепнула девушка.

– Тебя, случайно, не Марта послала? – пристально глядя ей в глаза, спросил я.

– Нет, – прошептала она, подвигаясь ближе. – Я сама хочу этого.

– А твой жених?

– Его же здесь нет? – промурлыкала она, прижимаясь ко мне.

Через час я, лежа в чистой постели, задумчиво наблюдал за тем, как Михальский, бросив у входа в отведенную нам комнату тюфяк, устраивается на нем, положив рядом с собой обнаженную саблю.

– Ты думаешь, нам угрожает опасность? – лениво поинтересовался я.

– Все может быть, – туманно отозвался литвин. – Лучше быть готовым.

– Это верно. Интересно, как там наши?

– Пьянствуют на радостях вместе со школярами.

– Ты думаешь?

– Знаю. Фон Гершов сказал, когда вернулся. Ничего, завтра я займусь ими.

– Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.

Увы, сон не шел. В голову лезли разные мысли, одна чуднее другой, и я то и дело ворочался, пытаясь прогнать их.

– Вас что-то беспокоит? – решился потревожить меня Корнилий.

– Не знаю. Кажется, я сделал глупость, остановившись в этом доме.

– Из-за пани фон Гершов?

– Да. Но не так, как ты думаешь.

– А что я думаю? – приподнялся со своего ложа мой телохранитель.

– Брось! Можно подумать, ты не слышал, какие намеки позволил себе этот напыщенный индюк. Да и остальные не лучше.

– Пан Болеслав знал на что шел, беря замуж вашу бывшую… – замялся литвин, подбирая нужное слово.

– Коханку?[100]

– Придворную, – нашелся Корнилий. – К тому же он сильно поправил свои дела этим браком, не так ли? Или вы опасаетесь, что он снова…

– Нет, я думаю не о нем, – с досадой отозвался я. – Просто Марта не заслужила подобного отношения…

– Вот как, – понимающе хмыкнул литвин. – Вы еще сохранили чувства к ней?

– Я их никогда и не терял. Просто они не такие, как… даже не знаю, как сказать. Мы слишком многое пережили с ней вместе, и я слишком многим ей обязан. Да к тому же у нас есть дочь. Как-то все сложно, блин…

– Вам нужно влюбиться, – неожиданно прервал меня бывший лисовчик. – Это всегда помогает во взаимоотношениях с женщинами.

– Ты-то откуда знаешь?

– О, государь… когда-то мое сердце было целиком занято образом одной прекрасной пани, и я думал, что ее оттуда ничем не вышибешь…