Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

Отойдя метра на три назад от обреза трубы, я припомнил схему подземных горизонтов, которая была на «центральном посту». Подземная тюрьма находилась, согласно схеме, на горизонте с отметкой 82 метра. Станция метро «Лопес-28» — на 100 метрах. Сначала банда «джикейщиков» прибыла туда, потом они поднялись на горизонт 94, а к тюрьме пробивались с горизонта 88. Соответственно если я спустился с горизонта 82 на три метра, то торчу где-то на отметке 85… И тут меня осенило.

Если горизонты расположены через каждые шесть метров, то и дренажи располагаются примерно с тем же интервалом. А это значит, что где-то в шести метрах ниже меня находится выход точно такого же дренажа, сливающего воду с горизонта 88. Где-то на отметке в 91 метр. Пробравшись туда, я окажусь за спиной «джикейщиков»…

Что делать дальше, я еще не знал. Но тут же решил выполнять этот бредовый замысел. Веревки у меня не было, зато была мокрая одежда, ремень пистолета и шнурки от ботинок. В кобуре «тауруса» нашлась отвертка, с помощью которой я для начала распорол по швам мокрую рубашку из крепкой ХБ-ткани, скрутил тряпки в жгуты и, связав узлами — мокрый узел очень прочен, — получил примерно два метра «веревки». После этого я, опять-таки по швам, распорол брюки на четыре части, намочил их в жиже и, не страдая от избытка брезгливости, связал и эти жгуты в общую цепь. «Веревки» вполне хватило бы, если б ее можно было привязать за нижний край трубы. Но, как назло, арматурина торчала высоко, и пришлось использовать ремень. Несколько раз стукнув по арматурине рукоятью «тауруса», я загнул ее на манер крюка. Пистолет уложил в плавки — удобство небольшое, но терпимое. Затем сделал из ремня петлю, накинул на крюк и опробовал: крепко, хоть вешайся. Наконец, проколов отверткой несколько отверстий в свободном конце ремня и в той части самодельной «веревки», которая состояла из бывших штанин, продернул сквозь них оба шнурка от ботинок и завязал на несколько узлов.

Вся эта конструкция была в высшей степени ненадежна и держалась исключительно на сопромате. Причем надо еще учесть, что по ней лез практически голый, покрытый гусиной кожей человек, поливаемый сверху и с боков вонючими и холодными жидкостями.

Тем не менее я, обвив эту скользкую «веревку» ногами — полное ощущение, что лезешь по какой-то длиннющей гадине! — все-таки начал спускаться. Перехватываясь, я изредка щупал руками холодный бетон, проверяя, не добрался ли еще до дыры, и со страхом думал о том, что будет, если я ошибся в своих расчетах и дренажная труба с горизонта 88 выходит на метр или два ниже, чем я прикидывал.

Но ведь повезло! Когда до конца импровизированной веревки оставалось всего ничего, рука нащупала пустоту. Затем я осторожно качнул «веревку», сгруппировался и очень удачно, даже не стукнувшись ничем, влетел в отверстие трубы и тут же растопырил во все стороны руки и ноги, чтобы не унесло обратно.

Чуточку отдышавшись и успокоив сердчишко, вовсю колотившееся по ходу всей этой акции, я пошел вверх по уклону трубы, ощупывая потолок над головой. Наконец вверху оказалась пустота, я вышел точно к такому же колодцу, как тот, через который убегал полчаса назад. Прежде чем начать подниматься по скобам, решил прислушаться.

Кое-какой шум долетал, по-видимому, с «тюремного» этажа. Там «джикейщики» что-то бурили — по-моему, готовились рвать стальную дверь. А здесь, поблизости, все было вроде бы тихо…

Я поднялся к самой решетке, уперся в нее руками и тихонько, стараясь не брякнуть, приподнял. Осторожненько сдвинул ее в сторону и выполз в коридор. Собственно, я не знал, куда именно вылезаю, так как свет на этом этаже не горел и стояла кромешная тьма.

Этот этаж по планировке был совсем не похож на «тюремный». В точности я его схему не запомнил, не думал, что может понадобиться, но все-таки кое-что ухватил. Здесь был не один прямой коридор, а несколько извилистых, зигзагообразных, а кроме того, несколько просторных помещений с перегородками, видимо предназначенных для складов.

Вытащив «таурус» из плавок и сняв его с предохранителя, я сделал несколько неуверенных шагов вперед и уперся в стену. Пошел вдоль стены, шаря по ней свободной рукой, — и пришел в угол. Из угла опять двинулся вдоль стены. На сей раз протопал долго, не меньше пяти минут — и опять оказался в углу.

Ориентиров не было никаких. Зато было впечатление, что мне отсюда вовек не выбраться. Меня била дрожь от холода, пятки задубели от холодного пола, жрать хотелось, а вымыться — тем более… В общем, держался я только на злости и природной вредности. Очень надеялся отловить какого-нибудь «джикейщика» и влепить ему в лобешник, если успею, конечно.

Сверху послышался гулкий топот ног. Как видно, взрыв был подготовлен, и теперь минеры удалялись на безопасное расстояние. Как только топот стих, ухнуло. Пол дрогнул, где-то что-то брякнуло, лязгнуло, по коридору пронесся словно бы порыв сильного ветра, а потом наверху опять протопотали ноги. И тут же раскатилась одна очередь, другая… Грохнул взрывчик поменьше, должно быть, гранатный. Это означало, что милые нашли друг друга: Браун начал выяснять отношения с «G & К». Все эти звуки долетали до меня в сильно приглушенном виде, пройдя по извилистой системе лестниц и коридоров, но интенсивность пальбы впечатляла. Впечатление было такое, что у каждой из сторон в тылу минимум по вагону патронов.

Однако колебания воздуха, вызванные стрельбой и гранатными взрывами, стали неплохим маяком для путешествия по неосвещенному подземелью. Продолжая двигаться вдоль стены, так сказать, навстречу ветру, я неизбежно должен был выйти к лестнице. Не знаю, что бы я там стал делать в одних плавках и с одним пистолетом, но, слава Богу, я туда не дошел.

Впереди появился свет. Выйдя из-за очередного угла, я обнаружил, что метрах в тридцати-сорока от меня на стене коридора отпечаталось пятно света, идущего откуда-то сбоку. Пришлось замереть и прислушаться.

Да, кто-то приглушенно разговаривал, и довольно далеко от меня, потому что слов разобрать я не мог. Босые пятки, хоть и мерзли, но давали возможность идти бесшумно. Я уже понял, что свет идет из невидимой мне боковой двери. А на фоне светового пятна очень четко рисовалась некая темная фигура, в силуэте которой явно угадывалось оружие. Меня этот тип разглядеть не мог, потому что я прятался за углом и видел не человека, а только его тень. Зато я уже хорошо слышал, о чем идет речь.

— …Нет, им некуда деться. Они блокированы, — докладывал кто-то. — Нет, сэр, надо быть осторожнее. Среди них та девчонка. Ее видели. Да, правильно поняли. У нас двое раненых, сэр. Один очень тяжелый, надо срочно эвакуировать. Постараемся… Спасибо, сенатор. Ждем…

Как я понял, данные товарищи имели в виду нас и людей Брауна. А сенатором, как мне представилось, мог быть только мистер Дэрк. То ли он раздавал ЦУ из номера в «Каса бланке де Лос-Панчос», то ли из зоны «Зеро». Меня немного заинтересовало, о какой девчонке идет речь. Под эту категорию вполне подходила Лусия Рохас, со скрипом подходила Ленка и вообще не подходила сеньора Эухения. Кому из них «джикейщики» собирались уделить особое внимание, было неясно, а почему — тем более.