Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз

V

Самое позднее к 1936 г. стало совершенно ясно, что Германия в пределах тогдашних границ даже при самом умелом руководстве не в состоянии достичь чего-либо, похожего на самодостаточность, тем более если режим поставил своей целью сохранить существующий уровень жизни и существующую структуру германского сельского хозяйства. Разумеется, можно рассуждать о возможностях, которые могли бы открыться в том случае, если бы Третий рейх был решительно настроен пойти на болезненные структурные изменения наподобие тех, которые осуществил Сталин в Советском Союзе. Разумеется, о коллективизации не шло и речи – по крайней мере до 1945 г., когда победы Красной армии наконец сделали реальностью давние планы о реорганизации больших поместий на востоке страны[561]. Однако в конце 1930-х гг. некоторые агрономы начали задумываться о решении сельскохозяйственных проблем Германии путем радикальной «нарезки» всех доступных земель в фермы оптимального размера, что позволило бы ИЗ С осуществить обширную программу рационализации и механизации[562]. Но все это выходило за рамки практической политики 1930-х гг. Наоборот, проблемы, стоявшие перед Германией, только подтверждали убеждение части нацистских аграриев (а также Гитлера), в том, что решением германских проблем должны стать завоевания на востоке. Согласно вычислениям агрономов из ИЗС, для достижения полной самодостаточности при технологиях того времени и сохранении уровня жизни Третьему рейху требовалось еще 7–8 млн га пахотных земель в дополнение к 34 млн га, уже находившихся в пределах его границ[563]. Идея о том, что за прогрессирующей радикализацией гитлеровского режима стояли затруднения сельского хозяйства, может показаться неправдоподобной. Но в тех случаях, когда Гитлер пытался вложить конкретный смысл в свою идею «жизненного пространства», он обращался именно к сельскому хозяйству.

По очевидным причинам документально подтвержденные заявления нацистского руководства, свидетельствующие о его империалистических амбициях, после 1933 г. становятся редкостью. Подобные публичные высказывания, сделанные главными действующими лицами гитлеровского режима, вызвали бы шок во всем мире[564]. Но хотя в целом такие намерения не предавались огласке, нет особых сомнений в том, что конечная цель экспансии на восток представляла собой важную точку отсчета для всех главных лиц в нацистском руководстве. Как уже упоминалось, Дарре ссылался на эти планы осенью 1932 г., за несколько месяцев до захвата власти. Гитлер сделал то же самое в феврале 1933 г., в своем первом обращении к германскому военному руководству, и еще раз в начале 1934 г. перед той же аудиторией. В начале 1936 г., в речи, которая лишь недавно была найдена в архивах, Дарре с поразительной конкретностью обрисовал завоевательные замыслы высшего руководства, обращаясь к должностным лицам ИЗС[565]. Те региональные советники, перед которыми выступал Дарре, были важными фигурами в ИЗС. Все они состояли в партии. Однако они явно не принадлежали к внутреннему кругу нацистского руководства. Тем более значимой представляется готовность Дарре конкретизировать долгосрочные амбиции режима.

Уделив достаточное внимание ключевой роли, которую играла категория расы в нацистской идеологии, и тому, как в этом отношении национал-социализм отличался от итальянского фашизма, Дарре перешел к сути своего выступления. Будущее германского народа в первую очередь зависит от завоевания новых земель с целью их аграрного заселения. В полном согласии с Гитлером Дарре отвергал какую-либо возможность завоевания заморских колоний. Единственным возможным направлением этой экспансии было восточное. Все это было уже знакомо любому добросовестному читателю Mein Kampf. Но то, что сказал Дарре дальше, носило несколько более конкретный характер и прозвучало несколько более ошеломляюще:

Вопросы нравственности при этом не поднимались. Немецкий народ имеет право покорить эти громадные территории и прогнать с них тех, кто их населяет. В мире существует лишь один закон, согласно которому слабый всегда уступает сильному. Дарре признавал, что кое-кому из его слушателей эти идеи могли показаться фантастическими или чрезмерными. Но он предлагал им задуматься над тем, что все пространство от Рейна до Урала по сути не крупнее Австралии или Канады. Таким образом, эта будущая Германская империя своими размерами будет соответствовать всего одному британскому доминиону. Для немцев, освоивших все самые современные средства транспорта, такие масштабы отнюдь не являются избыточными. Дарре явно не имел в виду средневековые фантазии, когда напоминал своей аудитории о том, что

Разумеется, он прекрасно понимал, что в данный момент у Германии не имелось средств для заселения такой обширной территории, но это было несущественно: