Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз

Экономические последствия этих решений были грандиозными. Предполагаемый бюджет вооруженных сил на 1936 г. далеко превосходил ежегодные цифры, на которые согласился Шахт в 1933 г.[588] Не менее серьезными были и последствия для платежного баланса. На 1936 г. вермахт запросил вдвое больше импортных металлов и железной руды, каучука и нефти, чем он получил в 1935 г. Более того, столь масштабное перевооружение влекло за собой серьезные долгосрочные последствия для структуры германской экономики. Существование сотен тысяч рабочих мест зависело от военных заказов, которые могли закончиться после завершения перевооружения. Однако вермахт больше не желал проявлять сдержанность. 18 ноября 1935 г. министр обороны Бломберг приказал всем родам войск игнорировать какие бы то ни было финансовые ограничения[589]. Как мы уже видели, в 1934 г. Шахт одержал верх над Куртом Шмиттом, своим соперником в РМЭ, пообещав вермахту все, в чем он будет нуждаться. И теперь ему предъявили счет. В декабре 1935 г. на запрос Бломберга относительно сырья Шахт ответил категорическим отказом:

Вы ожидаете, чтобы я выделил иностранную валюту, необходимую для удовлетворения ваших требований. Должен ответить, что в текущих обстоятельствах я не вижу возможности сделать этого если сейчас существует потребность в увеличении объемов перевооружения, я, разумеется, отнюдь не собираюсь изменять той поддержке, которую я в течение многих лет, как до, так и после захвата власти, оказывал максимально возможному перевооружению. Однако мой долг – указать на экономические обстоятельства, ограничивающие любую политику такого рода[590].

Столкновение с военными стало для Шахта таким потрясением, что он начал пересматривать самые основы той политики, которой придерживался начиная с 1933 г. В ноябре 1935 г. британское посольство в Берлине расценивало как вполне надежную информацию сведения о том, что Шахт «воспользуется любой благоприятной возможностью для того, чтобы девальвировать марку по отношению к фунту стерлингов»[591]. Вне зависимости от степени достоверности подобных слухов, сам Шахт, несомненно, полагал, что его ожидает новый кризис платежного баланса. Осенью 1935 г. Рейхсбанк предсказывал, что в следующем году Германия столкнется с чистой нехваткой иностранной валюты в объеме не менее 400 млн рейхсмарок. Для покрытия этого дефицита у Рейхсбанка имелось не более 88 млн рейхсмарок. К марту 1936 г., после двух лет сокращения импорта, германские запасы зарубежного сырья снизились до ужасающе низких объемов, что создавало реальную угрозу крупных сбоев в промышленном производстве[592]. Как мы уже видели, та же проблема возникла в отношении зерна. Однако – что было важнее всего – сталеплавильная промышленность и ее лидер Эрнст Пенсген из Vereinigte Stahlwerke были серьезно встревожены сокращением запасов железной руды и металлического лома. С тем чтобы сохранить эти запасы и избежать внезапных перерывов в снабжении, Рур выступал за общее сокращение производства стали. Промышленники воздержались от применения этой чрезвычайной меры лишь из-за выражавшегося Рейхсминистерством экономики опасения, что это вызовет общенациональную панику[593]. Военные, в свою очередь, больше беспокоились из-за каучука и нефти. Германские резиновые заводы в 1936 г. имели запасы сырья, достаточные менее чем для двух месяцев нормального производства[594]. Еще более угрожающей была ситуация, связанная с нефтью, поскольку в этой сфере сохранялась зависимость от поставок из Румынии. Хотя Шахт в 1934 г. сыграл главную роль при принятии расширенной программы производства синтетического топлива, теперь его обвиняли в затягивании дела. И топливо уже было не единственным камнем преткновения. В начале 1936 г. Шахт поссорился с Вильгельмом Кепплером, личным экономическим советником Гитлера, наложив вето на исходящее от подчиненных Кепплера предложение облегчить положение германской металлургической отрасли путем выплавки стали из низкокачественной немецкой руды[595]. В 1934 г. Кепплер и Шахт были союзниками. Теперь они превратились в заклятых врагов.

Ускорение перевооружения привело к расколу в руководстве Третьего рейха. Шахт, прежде враждовавший с Дарре и аграриями, теперь оказался на ножах еще и с военными, а также с Кепплером и его людьми. Такой серьезный конфликт мог уладить лишь Гитлер. Однако все его внимание в начале 1936 г. было поглощено неминуемой ремилитаризацией Рейнской области— самым смелым и самым опасным внешнеполитическим шагом фюрера на тот момент. Лишь после того, как это дело 7 марта было доведено до победного завершения, он решил вопрос об экономических приоритетах. 4 апреля 1936 г. Гитлер назначил Германа Геринга специальным комиссаром по иностранной валюте и сырью[596]. Ранее Геринг играл лишь маргинальную роль в экономической политике. Однако среди нацистской элиты он имел репутацию консерватора, заботящегося об интересах бизнеса. Более того, поначалу Шахт тоже поддержал это назначение, питая надежду на то, что Геринг оградит Рейхсбанк и Министерство экономики от критики со стороны Нацистской партии. Но это был грубый просчет. Геринг отличался чудовищной амбициозностью, а также безжалостностью. Что еще более важно, для него как главы люфтваффе абсолютным приоритетом являлось перевооружение. Более того, Гитлер дал Герингу абсолютно четкие инструкции. Его задача заключалась не в том, чтобы найти компромисс между военными и гражданскими потребностями. Геринг должен был обеспечить «продолжение подготовки к войне».