Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна Д'Арк» - Виктор Карпенко

– С чем пришел? – продолжая разглядывать Ильина, требовательно спросил боярин.

– Пришел упредить о походе на Арзамас воровских казаков. Мишка Семенов умыслил обоз твой, боярин, взять, а после того в Темников податься, к старице Алёне в войско.

– Велико ли войско у воров? – подал голос князь Щербатов. Гришка обернулся на голос и торопливо, как бы боясь, что его остановят, ответил:

– Конных поболе тысячи и три тысячи пеших мужиков. В обозе четыре пушки, зелья и ядер вдосталь. Стоят мужики в Исупове, и стоять они там будут до вечера. Тут их можно и прихватить. Они не ждут стрельцов, сами нападать вознамерились.

– Складно говоришь, холоп. Правду вот токмо?

– Истинный крест, правду говорю! – мелко закрестился Гришка, испуганно поводя глазами то на боярина Долгорукого, то на князя Щербатова.

– А почто я тебе верить должен? – вкрадчиво спросил Долгорукий. – Может, ты посланец воровских казаков, может, умыслил ты хитрость какую супротив нас.

Гришка упал на колени.

– Верь, боярин, как перед Богом, правду говорю!

– На дыбу его! – подал боярин знак стрельцам, стоящим позади Гришка Ильина. – Да дьяка Ивана Михайлова покличьте, писать ему расспросные речи с вестовщика.

– Не вели, боярин, меня на дыбу весть, еще затемно в Темникове быть надобно. А на дыбе я то же самое повторю, что сейчас сказал тебе. А коли нет у тебя веры словам моим, вели позвать воеводу арзамасского Леонтия Шайсупова или воеводу темниковского – Василия Щеличева. Они за меня слово скажут.

Боярин удивленно повел бровью:

– Никак от двух воевод кормишься?

– А что тебе в Темникове понадобилось? – вступил в разговор князь Щербатов.

Гришка Ильин, замешкавшись с ответом, потупился.

– Чего же ты, холоп, замолк? Говорил доселе складно, – приблизился боярин к Ильину.

Тот, медленно поднявшись с колен и глянув прямо в холодные глаза боярина, сказал:

– Убери отсель лишние уши, не для всех сказ мой.

Боярин махнул рукой, Трофим Жуков и стрельцы вышли из горницы.

– Ну?

– Велено мне допомогу привесть из Темникова, чтобы сообща с темниковскими мужиками ударить по твоему, боярин, обозу. Я упредить тебя в том пришел. Допомогу Мишка Семенов ждет токмо к вечеру, а до того времени из Исупова не тронется.

Речь Гришки Ильина прервал стук в дверь.

– Кого там еще? – недовольно проронил Долгорукий. Дверь отворилась, и на пороге появился Семен Белоус. Поклонившись боярину, он доложил:

– Посыльщик прискакал из обозу, говорит, что боярские люди, которые были с лошадьми в вотчине окольничего Федора Михайловича Ртищева в деревне Немчиновке, сказывали про воров, шедших на Арзамас. Не дойдя пяти верст, воры повернули в Исупово и там стали лагерем.

Известие было не ново, и боярин взмахом руки выдворил сотника за дверь. Сам же сел за стол, задумался. Потом, поманив Гришку пальцем, приказал ему:

– Поедешь, холоп, в Темников. Сделаешь все, чтобы конное войско воровских казаков пошло через Кременки, а там видно будет. И вот еще что: в войске том старица должна быть. Сделаешь, как велю, деревней одарю, с землей, с мужиками. Богат будешь. Ступай! – махнул рукой боярин, отпуская Гришку Ильина. – Семка через заставы тебя проведет. Да помни, что велел я тебе!

Ильин поклонился поясно и вышел из горницы.

– Что делать-то будем, Юрий Олексеевич? – как только закрылась за вестовщиком дверь, обратился князь с вопросом к Долгорукому. – Отовсюду прут на нас мужики. За кого примемся?

– Охолонь! – остановил его боярин. – Чего всполошился? Ты вот что, князь, бери стрелецкие приказы Тимошки Полтева да Петра Лопухина, пушки, зелье, ядер побольше, на коней – и в Исупово! Вестей о победе над ворами жду до рассвета. На сборы тебе времени не даю. Чтоб выехал с полками немедля!

Повстанцы, придя в Исупово, начали разбредаться по избам. Кому не хватало места, лезли на сенники, располагались под навесами. Кое-где засветились костры: мужики обогревались, сушились. Старший есаул – помощник атаману Семенову и советчик во всех делах его – Савва Локтев, ставя войско на постой, перво-наперво распорядился о посылке дальних застав. Ближние заставы поставил сам. Дороги, ведущие в деревню, перегородил телегами из обоза, расположив их на самой дороге и по близлежащим дворам в три ряда. Бывшие в обозе четыре железные пушки приказал закатить на пригорок и нацелить их на въезд в Исупово со стороны Арзамаса. Пушкарям велел находиться при пушках безотлучно, в готовности к немедленному ведению огня, ежели на то надоба будет. Только после этого, как еще раз обошел он заставы, проверил сторожевую сотню и навестил пушкарей, пошел в избу, выбранную атаманом для ночлега.

Приход Локтева был встречен радостными криками, шутливой бранью. Атаман и есаулы уже были навеселе. Многие из них сидели полуголые: мокрая одежда валялась по лавкам, висела на крюках вдоль стен.

– Ты чего же, брат, нас чураешься? Не годится так! – шутливо пригрозив перстом, пожурил атаман есаула. – Мы уже погрелись малость, тебя ожидаючи, садись и ты!

Савва сел в угол, опрокинул налитую ему чашу с водкой, закусил. Проделал он все это молча, неторопливо, с каким-то внутренним достоинством. Видя, что старший есаул не одобряет хмельного застолья, атаман нахмурился:

– Опять ты, Савва, морду от нас воротишь, тягостно тебе в товарищах. Может, уже и на место мое атаманское заришься? Опоздал, брат! Таперича у нас один атаман на всех будет – баба!

Есаулы загоготали, хлопая при этом себя по голым животам, шлепая друг друга по обнаженным спинам.

Савва продолжал молча жевать, сосредоточенно уставя взор в стол.

– А ну его! – махнул рукой на Локтева сидящий напротив атамана есаул. – Пущай себе выкобенивается. Ему же хуже от того. Пьем, мужики, далее, – предложил он, – а кому не по нутру, пущай убирается!

Есаулы его дружно поддержали: зазвенела посуда, застучали чаши, полилось вино.

Утолив голод, Савва, не привлекая к себе внимания, вышел из-за стола и, отойдя в темный угол избы, улегся на лавку. Укрывшись подвернувшимся под руку чьим-то зипуном, ровно засопел.

Князь Щербатов торопился. Он понимал, что главное – неожиданность, и спешил до рассвета подойти к Исуповке, чтобы при дневном свете навалиться стрелецкими полками и задавить повстанцев. Ближнюю заставу, что была выдвинута на три версты от деревни, смяли походя, не замедляя движения вперед. Одно тревожило князя – не упустили ли кого с заставы!

За версту до Исуповки полки встали, ждали вестей от передового дозора. Стрельцы, сдерживая разгорячившихся коней, проверяли сабли, пики, заряжали пищали, готовились к бою.

Савву разбудил топот сапог по избе и тревожный крик: «Атаман! Стрельцы идут!»