Черный мел - Кристофер Дж. Эйтс

Джолион не понял, чего жаль Дэ — что она на него накинулась или что поцеловала. Он так и не спросил ее. После того дня они не виделись почти четырнадцать лет. Сразу же после ее слов в дверь постучали. Прежде чем Джолион успел ответить, в комнату вошел Чад.

LXVI(ii).Под гневным взглядом Дэ Чад топтался у двери, не зная, куда девать руки — то упрет в боки, то сунет в карманы, то почешет затылок.

— Какой ужас, просто ужас! — сказал Чад и вдруг разозлился. — Там люди, которые его почти не знали. — Он ткнул рукой в сторону улицы. — Вы бы их видели, как рыдают, а ведь они… а ведь они его почти не знали!

Джолион сидел на полу у своей кровати, разведя колени и низко опустив голову.

— Я звонил Коротышке, — продолжал Чад. — Они понимают, завтра мы ни на что не будем способны…

— Что-о?! — гневно вскричала Дэ. — Что ты сделал? Ты уже строишь планы? Но почему с Коротышкой?

Чад сглотнул слюну:

— Просто он подошел к телефону… Да они еще давно дали нам номер. Тебя тогда еще не было, Дэ.

— Он расстроен? Или беспокоился, как бы их не привлекли к ответу?

— Нет, — ответил Чад. — По-моему, он не был расстроен. И совсем не беспокоился.

Дэ вытерла глаза и покачала головой.

Джолион смотрел на них — на своих мучителей. Они переглядывались, не смотрели на него, не заметили выражения страха и ужаса на его лице, когда было произнесено имя Коротышки.

Чад нервно облизнулся и сказал:

— Значит, встречаемся в следующее воскресенье. Наверное, здесь, в четыре. Мы должны… нужно немного подождать, пусть пыль осядет.

— Пыль?! Пусть пыль осядет? — повторила Дэ. — Как мило, Чад! Ты имеешь в виду пепел после кремации?

— Нет, я… — Чад почесал затылок.

Джолион наблюдал, следил за ними. Если Коротышка все сказал Чаду, почему он сейчас ничего не говорит? И не бросает на него многозначительные взгляды? Чад вообще не смотрел на него, он говорил только с Дэ.

— Тебе известно, я выхожу, — сказала Дэ, обхватывая себя за плечи. — Как ты смеешь заикаться о своей поганой Игре?

— Слушай, Дэ, — сказал Чад, — мне действительно жаль. То, что я сообщил тебе по телефону, не должен был… то есть мы все сейчас ужасно расстроены.

Джолион сцепил руки на затылке. Неужели Коротышка ничего не сказал Чаду? Тогда еще есть немного времени, можно быстро что-нибудь придумать, найти выход. А если Коротышка ничего особенного не сообщил, то почему? Кстати, чего это он вертится постоянно в Питте?

— В самом деле, Чад? — вскинулась Дэ. — Ты ужасно расстроен? Интересно, почему?

— Из-за Марка, — ответил Чад с таким видом, как будто другого ответа на этот вопрос не существовало. Дэ смерила его тяжелым взглядом. — Конечно, из-за Марка, — повторил Чад, — из-за чего еще мне расстраиваться?

Джолиону показалось: Чад вот-вот заплачет. И вдруг… Чад не разрыдался, а коротко хохотнул, хмыкнул, как школьник, который нашел двусмысленность в учебнике. Джолион понимал — у Чада нервный смех, он знал: некоторые люди иногда вот так же нервно хихикают на похоронах, стыдливо закрывают лицо рукой. Подмена эмоций иногда бывает единственным спасением. Она нужна, чтобы не сломаться, не бить себя в грудь и не выть, не демонстрировать на публике свою боль…

Но Джолион сразу понял: Дэ ничего не заметила. Смех Чада вызвал у нее только потрясение и ужас. Что он за человек? Какое чудовище! Она вскочила и побежала к двери.

— Дэ! — крикнул Чад, хватая ее за руку.

Дэ размахнулась и с силой ударила Чада по лицу, такая получилась звонкая пощечина.

Потрясенный Чад широко раскрыл глаза, инстинктивно поднял руку, на миг Джолиону показалось — он сейчас даст сдачи. Дэ остановилась и смерила его вызывающим взглядом. Чад медленно приложил ладонь к распухшей щеке. Дэ ушла.

* * *

LXVI(iii).Чад неподвижно стоял перед ним. Он напоминал маленького мальчика, которого тут при всех отругал учитель. Джолион смотрел на него в упор — он наслаждался унижением Чада, хотя по-прежнему чувствовал себя виноватым. Чад лишь на миг глянул на Джолиона, но и этого оказалось достаточно. Он развернулся и направился к двери.

Джолион дождался, пока Чад окажется перед порогом, и крикнул:

— Ты победил! На следующей неделе я выхожу из Игры. Прими мои поздравления, твоя победа!

Чад ненадолго замер, но не обернулся. С поникшими плечами он неспешно миновал коридор, спустился по лестнице и вскоре скрылся из виду.

LXVI(iv).Джолион не спал, лежал в постели и представлял глаза Марка. За миг до того, через миг после того. Миг после мига. Джолион спустился к телефону на первом этаже и набрал номер.

— Алло?

— Это Джолион.

— Ага.

— Что вы делали в Питте?

— А что вы делали в часовне?

— Видите ли, я узнал — именно оттуда Марк забрался на башню… Он вылез из окошка на крышу Большого зала. А вы?

— Так мне рассказать полиции, что я видел?

— Нет.

— Хорошо. А если найдутся улики? Может, вас еще кто-нибудь видел?

— Нет.

— Очень хорошо. Тогда я предлагаю нам обоим пока придержать эти сведения как козыри. И пока не открывать.

— Зачем вам так поступать, Коротышка?

— Допустим, я сторонник честной игры.

— Откуда мне знать, вдруг вы все расскажете потом?

— Джолион, относитесь к Игре с уважением, и Игра отнесется с уважением к вам.

— Поэтому вы пришли ночью в Питт? Чтобы отнестись к Игре с уважением?

— Джолион, разве нам в самом деле нужно все произносить вслух? Помилуйте, я надеялся, мы отнесемся к происходящему более по-английски. Ваш бывший заокеанский друг оказывает на вас неблаготворное влияние.

— Какое?

— Что ж, хорошо, Джолион. Вы знаете кое-что обо мне, а я знаю кое-что о вас. Неужели будем ходить кругами и дальше? Или покончим с этим?

— Коротышка, произошел несчастный случай.

— Джолион, я в этом нисколько не сомневаюсь.

— М-м-м…

— И все?

— Да.

— Превосходно. Значит, до следующего воскресенья.

LXVII(i).Никто на свете не задал мне роковой вопрос. Никто не спросил: Джолион, это ты убил Марка? Наоборот, произошло нечто странное — для обитателей Питта я остался вне подозрений.

Почти все студенты и преподаватели Питта считали нас с Марком близкими друзьями. И не просто близкими — неразлучными. Куда бы ни пошел я, туда же шел и Марк. Марк специально поменялся комнатами, чтобы жить по соседству со мной. Некоторое время назад в «Маятнике Питта» даже нарисовали комикс: я — жених, Марк — безумная невеста, а вокруг толпа завистливых родственников.