Открытая дверь - Иэн Рэнкин

Чиб открыл и придержал для него дверь, а Майку невольно вспомнилась сцена из «Мафии», в которой плохой парень предлагает жене главного героя дорогую шубу. Ей нужно было только войти на склад и выбрать ту, которая ей больше нравится.

— Мне пора.

Чиб как будто прочел его мысли.

— Конечно, пора, — сказал он негромко. — Надеюсь, ты не откажешься сделать мне одно одолжение?

— Какое?

Мрачная улыбка скользнула по лицу гангстера.

— Передай Уэсти: я очень надеюсь, что Элис к нему вернется.

— Не торопись, — сказал Рэнсом в трубку. — Говори по порядку.

Он сидел за своим рабочим столом и перелопачивал залежи входящих документов — занимался «настоящей полицейской работой», как выразился Бен Брустер. Шутник, мать его… От этой нудной и однообразной «полицейской работы» впору было озвереть, поэтому, когда позвонил Гленн, Рэнсом вздохнул с облегчением.

— Ну, что там у тебя?

— У меня, как в анекдоте, две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

— Ты же знаешь, я предпочитаю начинать с плохих новостей, чтобы впереди было что-то приятное. Итак?

— Вчера Чиб послал за вами хвост.

Рэнсом непроизвольно стиснул трубку сильнее.

— Почему же ты меня не предупредил?

— Джонно мне только что рассказал.

Интересно, подумал Рэнсом, видел ли Джонно, как он ездил в штаб-квартиру Первого Каледонского банка? Следовало отдать парню должное — никакой слежки за собой детектив не заметил.

— Когда он за мной следил?

— Примерно с одиннадцати до трех.

Это означало, что теперь Чиб почти наверняка знал: Рэнсом нанес визит Аллану Крукшенку. Впрочем, детектив почти сразу подумал, что, пожалуй, сумеет обратить этот факт к своей выгоде. Пусть Чиб нажмет на банкира с одной стороны, а он будет давить с другой.

— Ну а хорошая новость? — спросил Рэнсом.

— У меня есть имена парней, которые работали на складе в Грантоне. Сегодня Чиб велел мне их собрать — он хотел с ними поговорить, но потом отчего-то передумал. Я уверен, что это та самая четверка.

Гленн быстро перечислил имена, и Рэнсом записал их в блокнот.

— А кто это? — спросил он. — Из всех, кого ты назвал, я знаю только Звонаря.

— Честно говоря, я тоже.

Рэнсом громко вздохнул:

— Ладно, задам вопрос попроще: где сейчас Чиб?

— В Горджи, в «Бриллиантовом Джиме».

— В своем снукер-холле?

Детектив задумчиво постучал по блокноту тупым концом карандаша и, поблагодарив свой «законспирированный источник», повесил трубку. Только сейчас он обратил внимание, что его коллеги громко возмущаются — в битком-набитом рабочем зале кто-то испортил воздух, и теперь детективы обмахивались рабочими планшетками словно веерами. Кто-то стонал, кто-то требовал открыть окно. До Рэнсома запах еще не добрался; по идее сейчас был самый подходящий момент, чтобы встать и уйти якобы по делу, но он, стиснув зубы, остался сидеть, прекрасно зная, что стоит ему поступить подобным образом, и в «газовой атаке» обвинят его.

Итак, Билли, Кевин, Доддс и Звонарь, думал Рэнсом, глядя на имена в блокноте. Последний, насколько он знал, был изрядным мерзавцем. Остальные, по-видимому, его друзья, а раз так, местной полиции они наверняка известны. Плюс Маккензи и сам Чиб… Получалась неплохая команда, способная провернуть по-настоящему серьезное дельце.

— Похоже, это и есть наша банда, — пробормотал Рэнсом себе под нос. Насчет Аллана Крукшенка и профессора Гиссинга он пока не был полностью уверен. Разумеется, они об ограблении знали — знали во всех подробностях. Такой тип, как Маккензи, наверняка не удержался, чтобы не похвастаться перед приятелями своей крутизной.

Сделав их таким образом соучастниками. Фактическими пособниками…

А это означало, что, если надавить как следует, один из них может выложить немало ценной информации. Аллан первую атаку выдержал, но это не означало, что он не заговорит при второй или третьей попытке. С Гиссингом Рэнсом пока не встречался, но особых надежд на его счет не питал. Правда, до сих пор детектив видел профессора только мельком, но ему показалось — он хорошо знает этот тип. Типичный левак, который протестовал против атомной бомбы в пятидесятых, поддерживал студенческие волнения в конце шестидесятых, но не сумел найти в Эдинбурге достаточно единомышленников. Такие, как он, до седых волос остаются крайне негативно настроены против полиции, а значит, Гиссинг вряд ли пойдет на сотрудничество.

Оставался только банкир, Аллан Крукшенк. Рэнсом собирался дать ему помариноваться еще денек, а потом нанести новый визит. Главное, чтобы парень не окочурился от страха раньше. Впрочем, от идеи поработать с профессором Рэнсом тоже не собирался отказываться — это могло быть как минимум любопытно. Но сначала — сначала нужно побольше разузнать о четверке парней Чиба, отправить кого-то из младших детективов провести полную проверку по каждому имени…

Подумав об этом, Рэнсом бросил критический взгляд на стопку входящих документов, которая благодаря его усилиям уменьшилась почти на полдюйма.

Пора сделать перерыв, решил он, вырывая из блокнота листок с именами.

Полчаса, проведенные в Художественном училище, не принесли Майку никаких ощутимых результатов. Гиссинга на месте не оказалось, не было и его секретарши. Правда, дверь в его приемную была открыта, но сам кабинет — заперт. На столе секретарши были разложены бумаги, телефон то и дело принимался звонить, и Майк едва не снял трубку, решив, что это может быть сам профессор. Лишь в последний момент он убрал руку, ограничившись тем, что потрогал бок кофеварки, стоявшей рядом с телефонным аппаратом. Кофеварка была теплой, а это значило, что секретарша бродит где-то неподалеку. Если, разумеется, она не ушла домой пораньше, воспользовавшись отсутствием босса. На всякий случай Майк подождал еще немного, потом нацарапал на листке бумаги «Нужно встретиться», поставил свои инициалы и подсунул записку под дверь кабинета.

Спустившись в вестибюль, он решил, что было бы неплохо повидать Уэсти.

Цокольный этаж училища оказался настоящим лабиринтом. В крошечных комнатах-закутках копошились студенты, но никто из них Уэсти не видел. В конце концов один из выпускников — бородатый парень в очках, выглядевший несколько старше остальных (комната, в которой он работал, была завалена тюками прессованного сена), сообщил ему, что студия Уэсти — следующая. И снова Майка ждала неудача — студента не было и здесь, хотя дверь студии была распахнута настежь, а внутри виднелись следы недавней работы. Майк насчитал семь картин — две уже висели, еще пять полотен, вставленных в новенькие рамы, стояли прислоненными к стенам, по-видимому, в том порядке, в каком художник планировал их развесить. Тут же на полу валялись небольшой молоток и несколько костылей. Майку оставалось только надеяться, что Уэсти отправился на поиски Элис, а не валяется дома на диване, обкурившись травы или напившись до состояния слезливой жалости к себе.