Открытая дверь - Иэн Рэнкин

Изредка кто-то из его помощников или деловых партнеров интересовался, почему он поселился в перестроенном поместье, хотя мог бы позволить себе жить практически в любом доме в Эдинбурге. Но четырех-пятиэтажные особняки Нью-Тауна Чибу не нравились — слишком много в них было вычурного георгианского пафоса и громоздкого официоза. Не хотел он жить и в загородном имении с конюшнями, псарнями, акрами зеленых лугов и трогательными древесными рощицами. Чиб родился и рос в Эдинбурге и до сих пор оставался городским парнем — коренным эдинбуржцем. Последнее казалось ему особенно ценным, поскольку в последние годы на улицах все чаще звучал южный выговор. Приезжие, туристы, студенты, которых в Эдинбурге было уже несколько десятков тысяч, заполонили бульвары и парки, и каждый лопотал по-английски на свой собственный манер, и все же Чиб по-прежнему считал город своим.

Он даже любил его — любил весь, до последнего камешка.

Его дом — отдельный дом на угловом участке, бывшее демонстрационное здание застройщика, — был погружен во тьму. Кто-то из соседей порекомендовал Чибу оставлять свет в коридоре верхнего этажа, чтобы отпугнуть воров и грабителей. Он едва удержался, чтобы не сказать — мол, воры не настолько глупы. Неужели уважаемый сосед полагает, что никто из них не спросит себя, почему жильцы сразу нескольких домов предпочитают по вечерам сидеть именно на лестничной площадке верхнего этажа? Сейчас он вспомнил этот разговор и не сдержал усмешки. Соседи, впрочем, у него были неплохими — они никогда не жаловались, когда он включал музыку слишком громко или приглашал на вечеринку несколько парней и девчонок. Его жена Лиз… это она захотела, чтобы он купил этот дом. Они прожили в нем меньше года, когда у нее обнаружили рак. Лиз всегда ладила с соседями, и большинство из них пришли отдать ей последнюю дань уважения, когда она умерла. Возможно, именно тогда они впервые узнали, что ее муж — человек не простой. Похоронная процессия, во всяком случае, была довольно многолюдной, хотя и состояла на добрую половину из крепких мужчин в темных очках под руководством Гленна и Джонно.

Неудивительно, что соседи предпочитали не жаловаться.

Чиб еще раз усмехнулся, потом подошел к дому, поднялся на крыльцо и вставил ключ в замок. Застройщик выдал ему десятилетнюю гарантию на дом и бесплатно установил охранную сигнализацию… которой Чиб, впрочем, никогда не пользовался.

Оказавшись внутри, он закрыл за собой дверь и с облегчением вздохнул. Только здесь он мог стряхнуть напряжение, расслабиться, забыть обо всех тревогах и заботах. Пара бокалов виски, что-нибудь развлекательное по телевизору — что может быть приятнее? В местном индийском ресторане всегда можно было заказать вполне приличный ужин с доставкой — как и в его любимой пиццерии. И даже если бы ему захотелось рыбно-картофельных чипсов,[26]парень из лавки мигом вскочил бы на свой мопед и доставил заказ по одному его звонку, потому что Чиб был Чибом. Но сегодня он обойдется виски, только не двумя, а тремя, может быть, даже четырьмя бокалами. Этого, рассудил Чиб, должно хватить, чтобы хоть на время забыть о Маккензи, Рэнсоме и Страхе. Особенно о первом, поскольку если Чиб чего-то и боялся, так это любителей. Эдвард, Чиб и даже Рэнсом знали правила игры, а вот Майк и его команда… От них можно было ждать любых неожиданностей, любых, самых глупых ошибок, в результате которых все могло повернуться не самой хорошей стороной. И случиться это могло в любой момент. Разумеется, самого Чиба это вряд ли коснулось бы, во всяком случае — напрямую. Даже если легавые вдруг явятся к нему с обыском, что они найдут? Какие улики? На Майка, банкира и профессора Чибу было плевать. Если даже они попадут в тюрьму, ему от этого ни жарко ни холодно. И все-таки для него это был бы чувствительный удар — особенно если вместе с этой троицей на скамье подсудимых окажется студент…

Чиб так глубоко задумался обо всем этом, что даже не особенно удивился, когда, включив свет в гостиной, увидел, что его ждет какой-то человек. Правда, появился он там не по своей воле. Лицо его было покрыто синяками и ссадинами, руки и ноги — связаны, во рту торчал кляп. Человек сидел на одном из стульев, который кто-то установил в центре гостиной таким образом, чтобы Чиб сразу его увидел. Неизвестный смотрел на него умоляющим взглядом, хотя один его глаз почти закрылся багровой опухолью. Под носом у несчастного засохла кровь, кровавые сгустки запеклись также в уголках губ, струйка крови стекала из уха на ворот испещренной красно-коричневыми пятнами рубашки. Рубашка и брюки неизвестного были порваны, мокрые от пота редкие волосы прилипли к черепу.

— Познакомься, это мистер Эллисон, — сказал Страх, появляясь из кухни. В руках он держал надкушенный банан, который взял, конечно, из вазы с фруктами.

— Я знаю, — сухо сказал Чиб.

— Конечно, знаешь. Это ведь ты обработал его в первый раз, не так ли?

Чиб наставил на него вытянутый указательный палец.

— Никто, — произнес он раздельно, — никто не смеет являться в мой дом и устраивать здесь черт знает что.

— Я ничего не устраивал, — спокойно возразил Страх. С этими словами он бросил банановую кожуру на ковер — на ковер Лиз! — и растер ее каблуком ковбойского сапога.

— Ты, парень, не с тем связался, — с угрозой предупредил Чиб. Он нарочно распалял себя до состояния неистовой ярости, но Страх не обратил на него ни малейшего внимания. Казалось, он полностью сосредоточился на несчастном Джимми Эллисоне. Когда руки бандита потянулись к нему, Эллисон непроизвольно отпрянул, но скандинав только выдернул кляп у него изо рта.

— Вы знаете правила, мистер Эллисон, — предупредил Страх. — Не вздумайте шуметь. — Он опустил ладонь пленнику на макушку и снова повернулся к Чибу.

— Как тебе, конечно, известно, мистер Эллисон — профессиональный искусствовед и работает в Национальной галерее Шотландии, специализируется на шотландской живописи XIX — начала XX века, особенно выделяет Мак-Таггарта и Сэмюэля Bay. Так, во всяком случае, он мне сказал. — Страх наклонился к эксперту. — Я правильно произнес фамилии, мистер Эллисон?

Зажмурившись от ужаса, искусствовед кивком подтвердил, что да, все правильно.

— Весьма прискорбно, — заметил Страх самым светским тоном и снова выпрямился, — что мистеру Эллисону приходится уже во второй раз за неделю переживать столь неделикатное обращение. Издержки популярности и Мировой Сети, увы… Его имя всплыло во время поиска в интернете; оказывается, мистер Эллисон — один из немногих местных жителей, способных рассказать мне немало любопытного о художнике Самуэле Аттерсоне. Наша беседа — когда мы перешли непосредственно к ней — оказалась весьма познавательной и интересной. Настолько интересной, что я решил показать мистеру Эллисону «Сумерки на Рэннохских верещаниках».

Чиб на мгновение прикрыл глаза. Он понял, что все это означает, — чертов искусствовед знает слишком много. И теперь Страх ни за что не выпустит его из своих лап живым. Чиб уже начал перебирать в уме укромные местечки, где можно спрятать тело, когда скандинав снова наклонился, крепко взяв пленника за подбородок.