GATACA, или Проект "Феникс" - Франк Тилье

Она послюнила палец и быстро перелистала карточки. Одну отложила.

– Вот. Здесь есть левша. Девочка.

– Можно вернуть карточку на место. Судя по ДНК, наш клиент – определенно мальчик.

Мадам Бревар просмотрела остальные карточки.

– Тогда с восемьдесят пятым годом – все. К сожалению, больше никого в этом году для вас не нашлось. Только девочка.

– Тем лучше. Чем меньше таких найдется, тем лучше…

– Что ж, посмотрим, что у нас дальше.

Шарко стал помогать этой милой даме, и вместе они довольно быстро собрали всех мальчиков-левшей. В самых редких случаях какая-нибудь группа насчитывала трех левшей, чаще по одному, по двое. В конце концов на стол легла стопка примерно из двадцати карточек, и комиссар принялся их изучать.

Лица, данные о росте, сложении, фотографии – групповые и индивидуальные… Беленькие, темненькие, кудрявые, ребятишки в очках, дети робкие и дети уверенные в себе, дети поодиночке и среди товарищей по группе… Некоторые, на вид маленькие и хрупкие, вроде бы не соответствовали образу убийцы, сложившемуся в воображении Шарко, но на это вряд ли можно полагаться: прошло столько лет, и разве мелкий мальчишка не мог вымахать? Вспомнив о такой возможности, комиссар понял, что задача, стоящая перед ним, куда сложнее, чем казалась на первый взгляд. И потом, откуда он взял, что парень родился здесь? Убийца вполне мог приехать в Фонтенбло недавно. Мороки с этими карточками будет много, и доля случайности очень высока… Комиссар стал сомневаться в правильности выбранного пути, тем не менее попросил сделать ему ксероксы отобранных карточек, поблагодарил директрису и – слегка разочарованный – вышел из детского сада.

Единственный плюс: все это заняло не больше получаса.

Сев в машину, Шарко попробовал произвести сортировку карточек еще разок, выбирая из мальчиков тех, которые в большей степени соответствовали предполагаемому профилю преступника. Выбрал самых высоких и крепких. Потом подумал: некоторым из этих ребят сейчас уже тридцать, в таком возрасте люди обычно уже не ходят на дискотеки. В конце концов у него осталось девять карточек: четырехлетние и пятилетние малыши, все улыбающиеся и все такие разные. Совершенно невозможно выбрать одного из них и сказать: это он стал убийцей. Ни тебе демонического взгляда, ни черного пламени в очах… Простодушие и невинность – что еще можно прочесть на этих детских лицах?

Нет, не стоит разочаровываться, надо рыть дальше в этом направлении, сказал себе Шарко. В худшем случае версальские сыщики могли бы проверить ДНК всех этих людей и сравнить с ДНК преступника. Некоторые особо сложные дела после того, как сделана более или менее грубая прикидка, требуют массовой проверки ДНК, и пусть это дорого – истина дороже.

Все детские сады, в которых он побывал, снаружи были разными, но одинаковыми внутри. И их архивы – тоже. Бережно сохраненные, аккуратно сложенные в конверты, вполне доступные карточки. Вот тут Министерство национального образования сработало как надо. Время шло, Шарко тасовал карточки, сколько было возможно – одни оставлял в конверте, другие откладывал в сторону, чтобы отксерить, но на самом деле не встретилось пока ничего такого, что бы сразу бросилось ему в глаза. Он надеялся на интуицию, надеялся, что мгновенно отреагирует, попадись ему то самое лицо, как будто выключатель в мозгу повернется, но нет, ничего, абсолютно ничего не включалось. Эти ребятишки были слишком малы, и мордочки у них были похожи: у всех толстые щеки и веселые глазки. Ну и как найти среди таких убийцу? Правильно сказал тогда Леваллуа: генетический отпечаток не ставят у нас на лбу.

Он остановился выпить двойного кофе – пора было подзарядиться. Позвонил младшему коллеге, выяснил, что тот тоже ничего пока не нашел, проглотил бутерброд и, вернувшись в машину, разрешил себе полчасика вздремнуть. Ровно через тридцать минут проснулся и тронулся в путь. Язык у него еле ворочался во рту.

Предпоследний, шестой по счету детский сад назывался «Победа». Шарко подумал: «А вдруг это доброе предзнаменование?» – вздохнул и подошел к калитке. Домофон, директриса, объяснения, архив… Порядок действий он уже выучил наизусть, и что греха таить – этот порядок действий начал его раздражать.

Снова перед ним мелькали годы, снова ложились стопкой в стороне карточки. Шарко казалось, что такая точность распределения левшей в природе граничит с чудом: ведь всякий раз после сортировки у него в руках оставалось примерно одинаковое количество карточек. Максимум двое левшей на группу из двадцати ребятишек, настолько точно, настолько предсказуемо, будто сама природа набирала эти группы для детских садов. Он вспомнил, что говорила ему директриса Центра приматологии, вспомнил данные из диссертации Евы Лутц: несколько сот, несколько тысяч лет назад левшей в человеческой популяции было куда больше, чем в наши дни.

Опять имена, опять лица… Он почти на автомате пролистывал картонные листки, изредка откладывая один в сторону, и вдруг его сердце словно бы пропустило удар, прежде чем забиться вновь.

И дрожащими пальцами он взял только что отложенную карточку.

Девяносто второй год. Ребенок родился в восемьдесят восьмом. Сейчас ему двадцать два года.

Его зовут Феликс Ламбер. Левша. Светлый шатен, глаза голубые, кожа смугловатая, довольно высокий, хотя на групповой фотографии есть мальчики и повыше. На первый взгляд ничего особенного, комиссару уже попадались сегодня ребята такого типа.

И если бы не запись от руки в графе «Примечания», он не стал бы вынимать эту карточку из стопки отложенных.

Но в этой графе было написано крупно, печатными буквами:

Грегори Царно тоже не переносил лактозы.

Шарко сверлил взглядом мальчишку, который во весь рот улыбался ему с фотографии, ткнул пальцем в ангельское личико.

Полицейский был почти уверен, что перед ним будущий убийца парочки любителей лесных прогулок. Обладатель того самого генетического отпечатка, который Стефан Тернэ так ловко спрятал на страницах своей книги за выстроенными в бесконечные и на вид вполне безобидные цепочки букв А, Г, Т, Ц.

Продолжать возню с карточками дальше не было смысла, комиссар поблагодарил директрису, позвонил Леваллуа, сказал тому, чтобы и он немедленно заканчивал поиски, распрощался с директрисой и разве что не бежал из детского сада. Он успел на городскую почту перед самым закрытием, и пять минут спустя уже листал телефонный справочник Фонтенбло. В справочнике оказалось два Ламбера: Феликс и Бертран. Номер телефона один и тот же, наверное, отец и сын.

Он подобрал Леваллуа у пункта проката машин, и они рванули по найденному Шарко в справочнике адресу.

В конце пути их поджидал убийца.

Судя по информации, полученной в справочном бюро, первая жена Стефана Тернэ, Гаэль Лекупе, жила в Гувьё, маленьком тихом городишке, неподалеку от Шантийи. Под Парижем Люси застряла в пробке, и день уже клонился к вечеру, когда она проезжала замок, ипподром и поля для гольфа Шантийи. Еще несколько километров, и она наконец припарковалась на покрытой гравием аллее виллы, стоявшей чуть в стороне от дороги. Машину она поставила прямо за «ауди» и «мерседесом»-кабриолетом.