Саша Чекалин - Василий Иванович Смирнов

Люба присела рядом с Сашей и, ковыряя землю прутиком, заговорила:

— У тебя всегда так. Как волнуешься — хмуришь брови и винтовку начинаешь чистить. Ты же ее на днях уже чистил.

Саша улыбнулся, щелкнул затвором и отложил винтовку в сторону:

— Какая ты приметливая…

— О Наташке думаешь? — быстро спросила Люба, посмотрев ему в глаза.

— Что мне о ней думать? — процедил Саша сквозь зубы, немного смутившись. — Думать нужно о другом. Ну, неси свою винтовку, я вычищу.

— Не беспокойся, Шурик. Я сама вычищу.

Люба помолчала.

— Видела я на днях Наташку, когда в город ходила… Знаю, что она выручила семью Дмитрия Павловича. Смотрю — узнала меня, сторонится. Ну, я тогда… — Люба закашлялась, кашляла долго, до слез. Может быть, Люба умышленно не хотела говорить.

Саша напряженно ждал.

— Все воркуете? — прозвучал сзади голос Мити.

— Воркуют только голуби, — ответил Саша, недовольный, что прервали разговор. — Ну, а потом? — спросил он, не сводя с Любы глаз.

— Потом? Потом суп с котом… — Люба пренебрежительно махнула рукой, — поговорила я с ней и ушла.

— Сегодня все на операцию уходим, — довольно улыбаясь, сообщил Митя. — Думаю, горячее дело будет.

— Ходишь, как оборвыш какой, — поморщилась Люба, критически осматривая Митю. — Столько у нас невест в лагере. А ты… Брюки порвались, зашить надо. На пиджаке одна только пуговица, и та на честном слове держится. Нескладный ты. Ну, шагом марш в землянку! Дам тебе иголку с ниткой. Приведешь себя в человеческий вид, пока Дмитрий Павлович замечания не сделал.

Смущенный Митя покорно последовал за Любой.

Саша остался один. Снес обратно винтовку. Не давали ему покоя слова Любы. О чем она говорила с Наташей? «Но я все равно разузнаю», — думал он, прохаживаясь от землянки до ручья и обратно. Помог Петровичу сколотить ящик для продуктов. Посоветовал Алеше Ильину, как лучше подбить подметку на прохудившемся сапоге. И когда снова увидел Любу, настойчиво подступил к ней:

— Рассказывай! Только по порядку. Что в городе видела?

На этот раз она оказалась более разговорчивой, не стала мучить его. По словам Любы, ребята в городе, получив от Тимофеева задание следить за продвижением через город воинских частей, действовали хорошо.

— Наташке особое задание, — сообщила Люба. — От своего дядьки-полицая она должна выведывать, что делается в комендатуре…

Саше казалось, что он уже давно не был в городе. Ему захотелось как можно скорее повидать ребят, поговорить с Наташей…

«Отпрошусь у командира, схожу в город», — решил он, увидев поднимающегося по тропинке Тимофеева.

Но сразу поговорить не удалось. Командир был занят. Да и отпрашиваться накануне операции неудобно. Подумает — отлынивает от дела, все пустяками занимается. Мнительный Саша решил отложить разговор до более подходящего момента.

Костров и Дубов пришли в лагерь позднее. Вместе с ними были еще двое: неизвестный Саше старик колхозник и женщина в темном старушечьем полушалке и старом нагольном полушубке. Женщина развязала полушалок и бойко огляделась по сторонам.

— Товарищ Чернецова! — воскликнул Саша, не веря своим глазам. — Вы к нам?..

Лицо Чернецовой осунулось, потемнело, белокурые косы были теперь собраны в пучок на затылке, но улыбка была по-прежнему веселая, голос звонкий, уверенный.

— Как тут наши ребята-комсомольцы?.. Все живы? — спрашивала она, окидывая взглядом улыбающиеся, радостные лица комсомольцев: Саши, Мити, Машеньки, Тани, Алеши, Любы, Клавы…

После обеда Тимофеев и Ефим Ильич расположились на бугорке. Перед собой они разложили карту с карандашными пометками. Тимофеев подозвал Сашу.

— Видел твоего «немца»… — сказал он. — В самом деле хороший человек.

Саша недоумевающе смотрел на командира. «Какого моего немца?» — хотел спросить он, но Тимофеев пояснил:

— Наши выходят из окружения. Один из них — разведчик. Отлично знает немецкий язык — бывший учитель, чтобы не вызывать подозрения у полицаев, когда заглядывает в деревни, ходит во вражеской форме.

— Вот оно что! — изумленно воскликнул Саша, вспомнив недавнюю встречу с немцем на опушке леса.

— Что, Саша, не ожидал? — спросил Ефим Ильич, усмехнувшись. — Вот, брат, какие дела могут твориться на белом свете…

Он поднялся, потянулся так, что хрустнули кости.

— Просили помочь. Обещал я прислать наших людей, — говорил Тимофеев, попыхивая трубкой. — Придется тебя, Саша, откомандировать к ним.

Лицо у Саши вытянулось.

— А на операцию с вами я разве не пойду? — упавшим голосом спросил он.

— Вот тебе раз! — удивленно сказал Ефим Ильич, посмотрев на Сашу. — Мы думали, ты организуешь как следует переправу. Мобилизуешь на это дело своих дружков из Песковатского. Помнишь, ты нам про них говорил? Надо готовить людей в деревнях — отбирать наиболее стойких, смелых…

Лицо Саши прояснилось.

— Значит, можно ребят взять? — не скрывая своей радости, переспросил он и четко, по-военному отрапортовал: — Ваше задание будет выполнено.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В полутемной, завешанной пучками пахучих трав избе лесника Березкина Саша встретился с человеком в немецкой форме. Да, это был тот самый «немец», которого они тогда видели на опушке леса. Саша сразу узнал его.

Тот пристально глядел на партизана, держа на коленях автомат, и молчал.

— Здравствуйте! — растерянно поздоровался Саша, не до конца уверенный в том, что этот коренастый, плотный парень с красноватым, словно обожженным лицом и спокойными серыми глазами не фашист, а свой, советский человек. Так резала глаза ненавистная, мышиного цвета шинель и пилотка с чужим значком.

— Здравствуй! — на чистом русском языке дружелюбно ответил человек в немецкой форме и крепко пожал Саше руку.

Расспросив Сашу и убедившись, что тот действительно пришел по распоряжению командира партизанского отряда, новый знакомый — Алексей, как его называл Березкин, — повел Сашу к тому месту в лесу, где находились остальные красноармейцы.

Шагая вслед за Алексеем, Саша заметил, что тот обут в тяжелые, подкованные гвоздями ботинки. Приглядевшись, Саша увидел на земле отпечатки, которые оставляли ботинки Алексея. «Вот кто был в лесу. Вот чьи следы…» — подумал Саша.

Расположились красноармейцы в темном, заросшем ельником овраге, недалеко от опушки леса. В густой зелени молодого ельника стояли две палатки. У небольшого костра, сидя на корточках, несколько красноармейцев пекли картошку в золе. Остальные расположились вокруг на жухлой, засоренной листьями траве.

— Подожди здесь! — приказал Саше Алексей и направился в ближнюю палатку.

— Откуда, парень, к нам пожаловал? — почему-то строго спросил Сашу пожилой старшина с перевязанной рукой.

— Тут… Из соседней деревни, — уклончиво отозвался Саша, — помня приказ командира без надобности не болтать лишнего.

Из палатки вместе с Алексеем вышел, прихрамывая, белокурый военный. На петлицах его шинели было по одной зеленой шпале.

— Из партизанского отряда? — осведомился он, глядя на Сашу не очень дружелюбно. — Что же, ваш командир не мог прислать кого-нибудь постарше?