Ганнибал Великий - Алексей Живой

Расчет царя оказался верным. Несмотря на прорыв нескольких кораблей, ни до, ни после захвата города, никакой помощи осажденной греческой колонии от соседей пока так и не поступило. Предаваясь празднествам по случаю победы, Иллур еще долго стоял лагерем неподалеку от Тиры. Как вскоре выяснилось, ожидая прибытия гонцов с других фронтов, увидев которых новоиспеченный адмирал скифских ВМС опять загрустил. Это были амазонки. К счастью, при встрече оказалось, что это люди самой Оритии, прибывшие из глубокого рейда по тылам противника.

Прискакав из-за дальних гор, они прямиком направились по захваченным землям к берегу моря, разыскав стоянку скифской армии, и, похоже, не встречались с воительницами Исилеи, пропадавшей где-то в глубине бастарнских владений.

Присутствовавший при встрече яснооких посланниц сарматской царицы, затянутых в кожу доспехов, Леха немного расслабился. В душе бравый морпех был вынужден признаться себе, что предпочел бы выйти один против десяти греческих гоплитов, нежели вновь выяснять отношения один на один с Исилеей, от которой не так давно, по сути, просто сбежал, побоявшись предложения руки и сердца, от которого он не смог бы отказаться. И теперь его часто тянуло посоветоваться с Иллуром. Поговорить по душам о том, как себя вести с амазонками, но морпех все откладывал.

Однако, стоило амазонкам покинуть шатер Иллура, как Леха снова забеспокоился. И причиной тому послужило неожиданное заявление царя.

— Долго мы еще будем здесь на солнышке греться? — уточнил Леха, проводив взглядом последнюю из воительниц, чьи бедра заставили его против воли ощутить сладостное томление вперемешку с безотчетным страхом. Ощущений от романов с амазонками у него уже хватало. Всяких. Да и совесть иногда покусывала. Отчего Ларин даже не спешил узнавать, как дела у него в родном стойбище. Быть может, Зарана там уже родила ему сына.

— Скоро должны прибыть гонцы от Арчоя, — заявил Иллур, поднимая чашу с вином, — узнаем последние новости. Там и решим, что дальше делать. Думаю, ударим дальше, в глубь земель гетов.[25]Пора нам выходить на широкие степные просторы. Там победа всегда за нами будет. А с остальными колониями греков на побережье после разберемся. Никуда не денутся.

Осушив чашу, Иллур поставил ее на подставку, низкий деревянный столик, на котором стояли раззолоченные блюда с фруктами. И добавил, обернувшись к кровному брату.

— Отдыхай пока, корабли чини, а потом будет у меня к тебе еще одно задание.

Услышав слова царя, Леха против воли вздрогнул. Гонцами от Арчоя могли оказаться, на сей раз, воительницы Исилеи, с которым он почему-то пока не хотел встречаться. А может и она сама. Проклиная себя за эту странную робость перед претендовавшей на него амазонкой, морпех предпочитал сейчас оказаться в самом пекле сражения. И его вдруг снова потянуло в бега.

— А чего тянуть, — обострил он ситуацию, — корабли почти все готовы. Осталось только «Тамимасадас» подлатать. Он сильнее других пострадал. Их и без меня починят. Ты говори, что за дело.

Иллур, некоторое время изучал физиономию своего адмирала, словно видел его впервые, но все же кивнул, согласившись.

— Ты прав, Аллэксей, время пришло, — подтвердил скифский царь, жестом отправив наружу слугу, который только что наполнил чаши царя и его кровного брата, — слушай.

И царь Скифии рассказал, наконец, что за миссию он собирался поручить своему кровному брату. Дело выходило куражное. Не дожидаясь общего наступления конных скифских армий по всему протяженному фронту, Лехе предлагалось немедленно отплыть на корабле и высадиться в дельте Истра, то бишь Дуная, как он полагал, где до сих пор теплилось небольшое скифское государство, оставшееся от завоеваний легендарного царя Атея и называвшееся Малой Скифией. Окруженное гетами и даками, а также соседствующее с мощными греческими колониями, былой силы оно уже давно не имело. Однако и не исчезло с карты совсем, продолжая чеканить свою монету и больше торговать, чем воевать с соседями. В преддверии широкомасштабного наступления, Иллур вознамерился вдохнуть в этот осколок былого скифского величия новую силу. Лехе предстояло тайно достичь берегов скифского анклава, разыскать местного царя по имени Палоксай,[26]и провести переговоры с ним или с его старейшинами о выступлении армии Малой Скифии против гетов, сразу после того, как они узнают о приближении орд Иллура.

— После того как Орития и я нападем на царство гетов с двух сторон, удар в тыл придется очень кстати, — усмехнулся Иллур, отпивая красного вина, — их оборона должна будет развалиться на части. Мы разобьем их отряды по одиночке, а затем снова займемся жирными греческими торговцами, что обосновались на берегу.

— Ты уверен, что наши дальние родственники пойдут на восстание? — на всякий случай спросил Леха, — если вокруг них столько сильных противников.

Иллур усмехнулся, вновь отпив вина. Помолчал.

— Конечно, дело не легкое, Аллэксей, — заговорил он вновь, — потому и посылаю тебя. Ты такие дела любишь. Может, и повоевать придется. Но, прежде ты должен добиться от старейшин согласия. Как доносят мне верные люди, старейшины там пока предпочитают торговать с греками. Как и наши, совсем недавно. И в самой стране сильно влияние греков. Но стоит моей армии перейти границы гетов, как все изменится. У них будет очень простой выбор или встать на мою сторону или помогать моим врагам. И память предков не позволит им пойти против скифов.

Иллур отставил чашу в сторону.

— Но помни, восстание должно начаться не раньше моего наступления. Иначе их просто раздавят. И, постарайся сохранить, все в тайне. Как договоришься со старейшинами, не жди меня среди них, и не участвуй в войне. Морем вернешься обратно и примешь под командование флот в Тире.

— Согласен, — радостно кивнул Леха, поднимаясь, — пойду готовить корабль.

* * *

На следующее утро, собрав все необходимое, включая сундук с золотом и тайную грамоту царя к обитавшим в дельте Дуная скифам, Леха погрузился на триеру и вышел в море. Вместе с ним в опасное путешествие отправилась неполная сотня Гнура, вновь спешившись, вместе со своим сотником.

Сначала Леха хотел отправиться в плавание на квинкереме, все же помощнее корабль будет. Но, не срослось. Выбор пал на триеру не только потому, что «Тамимасадас» все еще был не отремонтирован, — слишком сильно «приложила» его греческая квинкерема своим тараном.