Стеклянные цветы - Мэри Каммингс

— Звони!

Филипп начал набирать номер, стоя вполоборота к Рене, и напрягся, когда она встала: еще выскочит за дверь, лови ее! Но мадемуазель Перро пошатывающейся походкой подошла к нему:

— Что, расплатиться надо? Давай, я заплачу! Я за все могу заплатить. — Обернулась к бармену. — Только какой смысл, если главное — не я, а деньги? Если всем только это и интересно. Деньги! Я сама знаю, сама знаю… Вот! — Сняла свои бриллиантовые часики, кинула на стойку. Филипп тут же перехватил их и сунул в карман, обнял ее за плечи:

— Стой спокойно!

В таксопарке наконец ответили — пообещали прислать машину через пять минут. Рене пошатнулась и привалилась к нему, сказала тихо и испуганно:

— Мне, кажется, сейчас будет нехорошо…

— Черт! — он бросил трубку и взглянул на ее покрывшееся испариной лицо. — Пошли! — Полуповел, полупонес ее в «дамскую комнату» — небольшой закуток с раковиной размером с книгу и отгороженным фанерной дверью туалетом.

На секунду Филипп заколебался: не возмутится ли она его бесцеремонностью — но потом распахнул дверь и нагнул Рене над унитазом. Дождавшись, пока утихнет последний спазм, развернул ее, поставил перед раковиной:

— Стой здесь! Лицо пока умой!

Выскочил к бармену:

— Стакан воды можно?! И… вот! — вытащил из бумажника пару купюр, положил на стойку. — Сдачи не надо! — Заметил, что стариков-завсегдатаев в зале не было — выходит, хоть раз в жизни, а пересидел он их!

Окончательно отключилась Рене уже в «Хилтоне».

Филипп попросил водителя остановиться у служебного входа — в вестибюле могли оказаться репортеры, которые потом бы красочно расписали, в каком состоянии вернулась мадемуазель Перро — вытащил Рене из такси, обхватил за талию и повел. Она спотыкалась и еле двигала ногами.

Все ходы и выходы «Хилтона» он знал еще с тех пор, как работал в охранном агентстве — многие их клиенты останавливались в этом отеле. Поэтому он уверенно подошел к неприметной двери и нажал кнопку звонка, открывшему дверь охраннику показал карточку отеля, сунул сотню франков — парень отступил, открывая им дорогу к служебному лифту.

И тут, в лифте, — Рене вдруг обмякла, тяжело повиснув у Филиппа на руке.

— Ты чего?! — Он слегка тряхнул ее — никакой реакции, глаза закрыты…

Что ж, может, это и к лучшему. Если Тед сейчас действительно где-то с Амелией — лучше, чтобы Рене об этом не знала. Пока она проспится, он наверняка успеет вернуться. Хватит же у парня соображения не докладывать ей потом о своих «подвигах»!

Но Тед открыл сам, взъерошенный и встревоженный, и оцепенел при виде безвольно запрокинувшей голову девушки.

— Что с ней?!

— Ничего, — Филипп подхватил Рене на руки. — Выпила. Вырубилась. Куда ее?

— Давай в спальню.

В чем он не был уверен, так это что Тед знает, как обращаться с пьяными женщинами. Поэтому, уложив Рене на кровать, он сам повернул ее на бок, снял туфли. Повернулся, спросил:

— Моя в номере?

— Да, спит. Вот. — Тед протянул ключ.

— Много еще пила?

— Стакан джина.

Да, стакан джина — это именно то, чего ей не хватало впридачу к бутылке вермута и паре коктейлей!

— Кофе выпьешь? — спросил Тед.

После секундного колебания Филипп кивнул:

— Сейчас вернусь.

Баронесса фон Вальрехт сладко почивала на полу в обнимку с подушкой, одетая в один сапог, джинсы и лифчик. Спиртным от нее несло так, словно кто-то разбил в номере бутылку джина.

Проходя мимо, Филипп с трудом поборол в себе искушение дать ей пинка. Раздевать ее и укладывать на постель не стал — обойдется, вместо этого взял в баре бутылку коньяка и вышел из номера. Опрокинуть пару стаканчиков в мужской компании стало для него в последнее время недостижимым удовольствием, и предложение Теда пришлось весьма кстати.

Когда на следующий день после похода в «Локомотив» Бруни заметила, что Филипп не в настроении, то про себя хихикнула. Как он ни напускает на себя непрошибаемый вид, но ревнует, несомненно и бесспорно!

Но решила ничего не говорить и не портить отношения. Наоборот, заскочив к Рене, чтобы пригласить ее в ночной клуб, потихоньку спросила у Теда, перепихнулись они вчера или нет (ну что поделаешь, если она почти ничего из того, что было после выхода из «Локомотива», не помнит!)

Выяснилось, что нет. Если честно, у нее отлегло от сердца — не из-за Филиппа, из-за Рене. Конечно, та тоже неправа, что ни с того ни с сего ушла, но все равно, не хотелось ее обижать.

Выйдя из номера Рене, она решила тут же успокоить Филиппа:

— Зря дуешься. Ничего у меня с ним не было!

Он иронически приподнял бровь.

— Я его спросила, — честно объяснила Бруни.

Филипп безразлично пожал плечами.

— Ну что ты злишься — я же тебе говорю!

— Я не злюсь.

— Злишься, я вижу!

— Нет. Это все равно, что сердиться на корову за то, что у нее на попе хвост растет.

Сравнение Бруни не понравилось.

— Если уж о хвосте говорить, так ты, между прочим, первым за Рене, задрав хвост, поскакал! — напомнила она. — И меня одну бросил.

Филипп сердито засопел, всем своим видом показывая, что продолжать разговор не собирается.

Увы, эта история, которая выеденного яйца не стоила, имела далеко идущие последствия.

Прошел день, два… неделя — Филипп продолжал пребывать «не в настроении». У него снова появилась манера не отвечать на вопросы. Точнее, отвечать неопределенной иронической ухмылкой и пожатием плечами.

Объясняться с ним Бруни не хотела, надеялась, что он постепенно сам вернется в норму — не впервой, слава богу! Хотя, когда она после возвращения в Мюнхен постучалась к нему, сердце слегка екнуло: а ну как не впустит, скажет через дверь какую-нибудь гадость?! Но нет — открыл и даже принес два стакана, когда она помахала прихваченным с собой шейкером с мартини.

Но вне постели… если раньше их отношения можно было назвать дружески-официальными, то теперь первая часть этого определения почти сошла на нет.

Впрочем, Бруни было не до того, чтобы обращать внимание на настроения всяких зануд. До выставки оставалось не так уж много времени, а ей хотелось, помимо изготовления уже запланированных «экспонатов», освоить новую технику: византийскую мозаику, и, если получится, сделать в ней несколько вещиц.

В мастерской она торчала теперь с утра до вечера, еле хватало времени и сил перед ужином немного поплавать, а после ужина — прослушать автоответчик и ответить на срочные звонки.