Феодал - Александр Громов

Теперь ему казалось, что он сумел бы выспать карту окрестностей. Быть может, не стоит идти все время на восток? А если ближайший источник воды прячется за дымкой всего в нескольких километрах к северу или югу? А если целый оазис? Магеллан умудрился пересечь почти весь Тихий океан, не встретив ни одного острова, хотя их там как грязи. Неблагодарное это занятие – поиск наугад.

Фома выпил лишь один глоток воды. Он знал, что и три глотка не утолят жажду, но один глоток заставит двигаться – на три приема встать, через силу вздеть на плечи отощавший рюкзак и до следующего привала брести дальше на восток.

У них оставалось еще полбутылки воды, когда они нашли оазис.

Полбутылки – мало это или много? Имея терпение, можно растянуть на сутки. И еще суток двое, максимум трое можно идти совсем без воды. Потом конец. Скорее всего он наступит даже раньше, чуть только полуобморочный путник перестанет замечать характерные признаки ловушек. Пусть не висит над головой пылающая жаровня солнца, пусть терпим зной – все одно. Сухой воздух сосет из тела влагу алчно и неутомимо. Насосавшись – бросит сухую мумию. По сравнению с безводными пустынями Земли, разница только в сроках. Сахара убьет быстрее. Плоскость растянет это удовольствие, хотя и ненамного.

Нет, человек убивает сам себя. Сидел бы дома, погрязнув в трясине каждодневных мелочей, возился по хозяйству, заботился о пропитании, растил детей, не мечтая о несбыточным, – сохранил бы себя для нескорой естественной кончины. Большинство так и делает, а что брюзжит, так отчего бы не побрюзжать? И лягушки ведь зачем-то квакают. Человеку только дай обругать мирок, в котором он живет, не смея высунуть нос наружу. И уж с особым удовольствием он поглумится над беспокойными одиночками, у которых шило в одном месте. Куда ты намылился, олух царя небесного? Сиди. Вынь шило. Делай как мы. Что, не желаешь? Больно умный, да? Человек завистлив к чужому успеху – тем охотнее он осмеет чужой неуспех.

Успех пришел – частный, зато крайне своевременный. И некому было бормотать в досаде: «Дуракам везет». Пуст был оазис. Велик, но безлюден.

Со стороны он напоминал тропический остров, затерянный в океане, маленький рай для избранных счастливцев. Такого количества деревьев Фома не видел даже во владениях короля. Преобладали пальмы. Густая трава выросла по пояс – совершенно земная трава, невесть как попавшая сюда, но чувствующая себя, по-видимому, прекрасно. Целых три родника орошали склоны котловины, а из озера в ее середине, ласково журча, бил веселый фонтанчик.

Упасть в озеро – и пить, пить без конца… Не свирепо дозируемые протухшие остатки в мутной бутылке – сколько угодно чистой прохладной воды! Слаще меда. Вкуснее всего, что бывает на свете. Желаннее свободы, власти и любви – ненадолго, но желаннее…

С едой дело обстояло хуже, но в целом приемлемо. Одна из пальм была финиковой. На краю котловины Фома нашел инжир – недозрелый и враждебный желудку, но терпимый, если не обжираться. Незнакомого вида деревья давали съедобные плоды со странным, но приятным вкусом. Наконец, здесь, как и повсеместно, обитали гигантские многоножки – правда, охотиться на них мешала трава. Фома отстреливал членистоногих на границе оазиса.

До чего же хорошо полулежать у весело потрескивающего костерка, дожидаясь готовности супа, что булькает в закопченной кастрюле на таганке и дразнит запахами! Рай, да и только. Можно позволить себе лениться сколько влезет. Охота, сбор дров и плодов, варение пищи – разве это работа? Одно удовольствие. А дров столько, что на ум не приходят мысли об экономии. Жги просто так. Щурься на огонь, воображай, будто видишь в изменчивом пламени танец огненной саламандры, вздрагивай, когда с сердитым треском отскочит от полена уголек, наслаждайся.

Никакой опасности. Бери что хочешь. Выбор ограничен, но не будь привередой. Небесной манны от Экспериментатора ты все равно не дождешься, так что уж будь любезен пользоваться тем, что есть. Цени то, чем обладаешь, и подумай: многим ли доставалось такое счастье? Хуторяне вечно в работе, как навозные жуки. У феодалов жизнь поинтереснее, но и они горбатятся за свой хлеб. Учти, тебе здорово повезло, и не даром. Ты сам пришел к своему везению. Ты заслужил его.

– Я не подозревала, что на свете бывают такие волшебные места, – в первый же день заявила Оксана.

– На этом свете, – сделал ударение Фома, – все может быть. – Подумал и добавил: – Да и на том тоже. Только реже.

– На каком это том?

– Ну… на Земле.

– Вечно ты все испортишь, – расстроилась Оксана. – А я вот думала, что мы как раз на Земле.

В стороне невысоко над грунтом, противно извиваясь, проплыл воздушный удав бледно-лилового цвета. Почуяв границу оазиса – передернулся и потек прочь. Никакое это было не животное в привычном смысле, а так, одна из редких и не самых опасных ловушек Плоскости. Просто-напросто длинная струя ядовитого газа, ни в какую не желающая смешиваться с атмосферой и гонимая не ветром, а исключительно своей прихотью. Не становись у нее на дороге – и все дела. Бывают, к сожалению, удавы малозаметные, особенно «ночью». Влип, вдохнул гадости – пропал, удав вмиг задушит. Были прецеденты.

– Прости, – сказал Фома, кося глазом на удава, – но мы не на Земле. Мечтать вредно, мечтателей Плоскость рано или поздно подловит и убьет. Уж лучше я тебе настроение испорчу.

– Уже испортил.

– На здоровье. А это, – Фома обвел рукой зеленеющее великолепие, – пустой оазис, вот и все.

– Как у тебя все просто, – поморщилась Оксана. – Пустой оазис. Для тебя эта трава, эти деревья всего лишь пустой оазис. Сейчас еще начнешь прикидывать, почему он пустой.

– Это как раз нетрудно. Он изолированный, находится вдалеке от других – раз. Ясно, что поблизости нет точек выброса, – два. Новички не имеют шансов попасть сюда, феодалам невыгодно делать такой крюк, а бродяги вроде нас суть редкое исключение из правила. Допускаю, что здесь еще не ступала нога человека.

– Вот я и говорю: все ты объяснишь, все растолкуешь… Скучно с тобой. Учебник ты ходячий. Смотри, какой фонтанчик! Разве не прелесть?

– Мечта бедуина, – лениво отозвался Фома. – Наверное, только жителям пустынь могла прийти в голову мысль поливать водой воду. От скудости всегда тянет на излишества. А потом уже пошла мода на фонтаны и у других народов.

– Ты еще скажи, что дурные примеры заразительны!

Фома ничего не ответил и попросту уснул. Снились фонтаны. Один вдруг напрягся, зашипел, неправдоподобно и дико раздул похожий на брандспойт наконечник и выстрелил в небо толстой шлепогубой рыбой.

Сон понравился.

Фома постепенно превращался в лодыря. Он перестал вести счет дням. Мыслей было мало, и доминировала одна: «Хорошо-то как!» День за днем экс-феодал валялся либо в траве, либо на песке у озера, купался и отъедался. Живот утратил пугающую впалость, а грудная клетка уже не напоминала стиральную доску. От сытости и покоя просыпались иные мысли и желания. Он стал находить, что Оксана не просто «очень даже ничего», а гораздо красивее Бриджит. Волосы только подкачали. Разноцветные.