Цепной пес самодержавия - Виктор Тюрин

– Кофе, пожалуйста, – попросил я по-немецки у подошедшей официантки.

Сидя с чашечкой дымящегося кофе, я стал смотреть сквозь стекло на улицу и думать, как мне поступить дальше. Передо мной стоял единственный и в то же время жизненно важный вопрос: ЧТО ДЕЛАТЬ?

Оставшись один, без знания языка, в чужой стране и имея на хвосте немецкую разведку, я с каждым часом терял шансы на выживание. Попытка выяснить судьбу своих товарищей провалилась, и не по моей вине. Обвинить себя в том, что ничего для их спасения не предпринял, я не мог, но Пашутин в этой еще непривычной для меня эпохе неожиданно стал для меня первым (и пока единственным) другом. Как его можно бросить на произвол судьбы? К тому же оставался еще один, пусть слабый, шанс. На подобный случай мы, с Сухоруковым, получили от полковника соответствующие инструкции, которые требовалось применить только потеряв связь с другими членами группы. Причем сам Пашутин скептически отнесся к этой инструкции, заявив, что в случае прямой угрозы надо брать руки в ноги и бежать в сторону границы, а там добираться до России. Суть ее состояла в следующем: при потере связи или контактов агент должен был с двенадцати до часа дня находиться у входа в артистическое кафе под названием «Грустный Арлекин». Ожидать встречи он должен был два дня подряд, а если никто за это время не явится, рассчитывать только на самого себя.

«Сегодня я опоздал. Значит, пойду завтра, а пока надо найти жилье на сегодняшнюю ночь и разведать обстановку возле „Арлекина“».

Нужное мне кафе под необычным названием «Грустный Арлекин» нашлось в двадцати минутах неспешной ходьбы от центра города, на небольшой площади – перекрестке четырех узких и извилистых улочек. Еще на подходе были слышны взрывы смеха, а стоило подойти поближе, увидел источник столь громких звуков – пестро одетую группу подвыпивших актеров, очевидно, завсегдатаев этого места. Сейчас один из них что-то громко и оживленно рассказывал, при этом подчеркивая наиболее яркие и острые моменты мимикой и жестами, что вызывало веселые выкрики и смех его слушателей. Об этом кафе Пашутин сказал так: излюбленное место художников и артистов, которые звезд с неба не хватают. Они забегают сюда выпить кофе, опрокинуть рюмочку-другую, обменяться новостями или отпраздновать какое-либо торжество. Уже проходя мимо, я увидел, как распахнулась дверь заведения и на пороге показались две слегка покачивающиеся мужские фигуры.

«Хорошо набрались», – только я так успел подумать, как вдруг один из них резко остановился, сдернул с головы шляпу и, подняв лицо к темно-серым тучам, висящим над головой, затянул какой-то заунывный монолог. Веселой компании это явно не понравилось, и они, тут было ясно и без перевода, предложили отправляться солисту ко всем чертям. Приятель, видно, более трезвый, осознав опасность, резко дернул за рукав чтеца-декламатора, который от его рывка чуть не упал и сразу заткнулся, после чего потащил его за собой от греха подальше.

«Хм. Интересно, каково здесь живется местным жителям при таких сольных выступлениях?»

Эта мысль мелькнула у меня в голове и тут же пропала, пока я шел по улице, отмечая в памяти расположение магазинов, арок и проходов между домами, при этом мысленно рисуя для себя схему, где отправной точкой стал перекресток улиц перед кафе. Через дорогу напротив «Грустного Арлекина» расположилось сразу несколько лавок, где торговали зеленью, мясом и мелкой бакалеей. На противоположной стороне маленькой площади находились магазины другого рода, рангом повыше, но в какой-то мере связанные с миром искусства. Первым от угла шел букинистический магазин, за ним антикварный, а дальше всех – ювелирный. Пройдясь по улочкам, я попытался наметить наиболее подходящие пути отхода, а также выстроить план своих действий на завтра исходя из местности, а кроме того, кое-каких предположений.

Я исходил из того, что германская разведка уже знает, что я приехал в Берн и стараюсь выйти на своих товарищей. Если Пашутина и Сухорукова взяли, то из них могут вытащить сведения о месте встречи, чтобы поставить мне новую ловушку. Так проще и надежней, чем искать наугад человека в городе.

«Приведут, скорее всего, одного. Не будут рисковать, к тому же немцы тоже просчитают ситуацию, но при этом они знают, что сила на их стороне. Значит, надо как-то уравнять силы. Вот только как? Я ведь не профи в подобных делах. Место открытое и скрытного пункта наблюдения здесь найти невозможно. Если только не купить лавку целиком, что просто нереально. Конечно, можно пригрозить хозяину оружием… Хм. Оружием… Ограбление! Вот что мне надо! Только не лавки, а ювелирного салона! Он, насколько я знаю, находится от „Арлекина“ дальше всех остальных магазинов, и поэтому ставить там агента для наблюдения немцам нет смысла. Ха! Похоже, я нашел решение проблемы!»

Когда я снова вышел к ювелирному магазину, наступили сумерки. Витрина магазина была ярко освещена, а сквозь стекло видно, как продавец, льстиво улыбаясь, показывал колье супружеской паре. Второй продавец, со стороны, со скучающим видом наблюдал за ними. Неожиданно в глубине магазина шевельнулась темная фигура, которая чуть позже вышла свет. Это был охранник.

«То, что надо! Вхожу в магазин, изображаю ограбление, а затем иду на встречу. Думаю, пяти минут продавцам хватит, чтобы позвонить в участок и вызвать полицию. Хм. А если нет? Вообще-то это дело нельзя пускать на самотек… Надо самому. Над этим вопросом надо будет хорошенько подумать. Кстати, надо еще прикинуть, что у меня с оружием… и защитой. Погоди-ка! Я же видел оружейный магазин, когда искал отель. Вот куда мне надо заглянуть!»

Весь вечер, а также утро следующего дня у меня были предельно заняты подготовкой к встрече. Она была единственным шансом как-то исправить положение, а любая ошибка в моем плане могла мне стоить жизни или плена. Даже неизвестно, что хуже. Всего предугадать невозможно, но, тщательно подготовившись, можно рассчитывать на удачу, так как победы в моем положении не предвиделось. Почему? А где это видано, чтобы победители спасались бегством от противника? А так оно, скорее всего, и будет!

У меня мелькнула мысль прийти перед встречей на место и оглядеться, но подумав, решил этого не делать. К сожалению, рост и ширина плеч очень сильно выделяли меня из толпы, а значит, меня могли заметить и проследить. У меня и сомнений не было, что немцы, организовывая засаду, посадят агентов и боевиков во все более или менее скрытные места, вокруг «Арлекина».

Без десяти двенадцать я подошел к ювелирному магазину. Зайдя в магазин, повернул табличку на двери с «Открыто» на «Закрыто», после чего оглушил кулаком охранника, затем достал пистолет и загнал в дальний угол магазина покупательницу и двух продавцов.

– Где телефон?! – спросил я по-немецки у продавцов. Один из них робко указал на противоположную стену. На ней висел солидный ящик, украшенный завитушками и массивной трубкой. Взяв упирающегося продавца за плечо, я подтащил его к телефону и дважды повторил: – Ограбление! Полиция! Звони!

Все эти слова я вчера почерпнул у своего портье, который чуть с ума не сошел, пока не понял, что мне от него надо. Продавец сначала вытаращил на меня глаза, пытаясь понять, правильно ли он меня понял или нет, но когда я повторил в третий раз, при этом выразительно качнув стволом пистолета, он схватил трубку, потом стал повторять как попугай, с испугом глядя на меня: