Лечь на амбразуру - Фридрих Незнанский

— Сделайте одолжение, — совсем уже приветливо улыбнулся следователь и привстал, чтобы пожать Гордееву руку.

Пунктом следующей остановки был Белоярский следственный изолятор.

И здесь, словно по волшебству, никаких препятствий адвокат не встретил. Провели в следственный кабинет, вскоре туда же доставили и Минаева. Без наручников, чай, не Москва.

Алексей Евдокимович не выглядел несчастным каторжанином. Ничего подобного, был он собран и сдержанно-серьезен. Поздоровался, сел на табуретку по другую сторону, оперся на стол обеими локтями и положил подбородок на сжатые кулаки. И вид его теперь был суровым и решительным.

— Я уже в курсе дела, — начал он. — Я дал указание оплатить похороны Елисеева, это будет сделано. Документы читали?

— Еще нет, не было возможности, — ответил Юрий, не объясняя причины.

— Поторопитесь, времени у нас чертовски мало: друзья сняли наконец маски. Вот так случается, Юрий Петрович! — воскликнул он вдруг и покачал головой. — А материалы по моему обвинению, как… удалось?

— По-моему, все это — какая-то нелепица, — пожал плечами Гордеев. — Разумеется, я постараюсь поскорее встретиться и с этим странным убийцей.

— Поговорите… Я уверен, что он ни в чем не виноват, это, скорее всего, провокация местных спецслужб, которые очень рассчитывали на огромные средства, получаемые от реализации продукции нашего комбината и которые, к их огорчению, пролетают у них мимо рта.

— Так, значит, теперь уже спецслужбы? — философски заметил Юрий Петрович.

— А вы не удивляйтесь. Наш Белоярск — точная копия всей страны, только масштабы другие — помельче. А так все то же. Вверху — власть, окруженная спецслужбами, снизу — масса, инертная до поры до времени. В середине — дойная корова, и все к ней тянутся, давая при этом по рукам наиболее нахальным и не заслуживающим молочка. А кто его заслуживает, решают опять же те, кто понастойчивее или кто находятся поближе к титькам, извините… Поэтому, как я рассуждаю, очередная выстроенная против меня, как владельца коровы, провокация может развалиться лишь в том случае, если вам, Юрий Петрович, удастся добиться правды от того выдуманного киллера. Я уверен, что убил Юрия Александровича профессионал высокого класса, а не какой-то там торгаш с Кавказа.

— Как у вас с камерой?

— Нормальные уголовники, — усмехнулся Минаев. — Этот вопрос пусть вас не беспокоит. Но я просто умоляю вас, Юрий Петрович, я вам заплачу любые деньги, если вы сумеете победить главный фактор — время. Спасибо, что снова согласились взяться за эту неприятную работу…

— Ну что вы, напротив…

— Не надо, я ведь понимаю, каково иметь дело с мерзавцами. Я очень на вас рассчитываю…

…Вернувшись в гостиницу и обращаясь в рецепшн за своим ключом, Юрий получил и его, и просунутую в кольцо ключа записку. Поднимаясь на свой этаж, развернул записку. Интересно! Писала Лидия. Интересовалась настроением — не замерз ли, не столкнулся ли с ходу с непреодолимыми трудностями, наконец, каковы планы на ближайший вечер. Если их пока нет, он может позвонить — номер мобильного телефона прилагался, — чтобы обсудить возможные любопытные варианты. Многозначительно. Приятно, что не забывают. Уже без намеков подсказано, что приятный ужин, легко переходящий в завтрак, ему может быть обеспечен…

М-да… Нынче утром он все же решил сознаться. Вполне мог случиться неожиданный вариант нечаянной встречи с Лидией. В присутствии Галочки. И что же, делать вид, что незнакомы? А если мадам еще протянет ему свою руку для поцелуя? Ну как объяснить свое поведение? А вот как! Никогда не следует женщине врать! И это тоже один из важнейших заветов Александра Борисовича Турецкого. Не врать даже в шутку! Иначе посреди ночи можешь назвать жену именем случайной подруги. Фигурально выражаясь…

Он и рассказал, пытаясь придать картинке юмористический характер. Особенно ему удался, как ему же и показалось, момент его соблазнения в самолете. С описанием выставленной для обозрения ноги, со вздохами и обещающими взглядами, с проявленным интересом к минаевскому делу и так далее. Гордеев живописал и одновременно наблюдал за Галиной реакцией. И, закончив, понял, что поступил абсолютно правильно. Галочке было не до ревности. Она одобрила его поведение, сказала, что и в дальнейшем, вероятно, не надо обострять отношений с этой сукой: она умная и подлая. Возможно, не следует избегать встречи и с губернатором, если так будет поставлен вопрос, хотя надеяться особо не на что. Но лучше лояльность, нежели вражда. А закончила Галочка свою мысль неожиданно.

— Ты не думай, — она мягкой кошечкой потянулась к его губам, — что я тебя ревную. Лидка — баба, конечно, уникальная. По-своему. Пожелай она, сможет пропустить через свою постель весь город и ни у кого не встретит отказа. Ее бы таланты, да в мирных целях! Но я все-таки лучше, я знаю… — И довольно засмеялась. — А ведь поняла теперь твое состояние. И ты — молодец.

И Гордеев в данный момент не мог не согласиться с Галочкой. Но вот насчет всего города… Это вряд ли, как заметил бы бессмертный товарищ Сухов из замечательного фильма «Белое солнце пустыни». Но лучших представителей — это вполне.

Размышляя таким образом, Гордеев подошел к двери своего номера и увидел, как из кресла, при виде его, поднялся парень явно кавказского происхождения. Юрий открыл дверь, вошел и тут же услышал стук в незакрытую дверь.

— Заходите, — сказал он, не оборачиваясь. О чем-то ему лицо этого парня напомнило. Но что?

— Здравствуйте, — вежливо сказал парень, не снимая, однако, своей круглой кожаной шапочки. — Можно попросить об одолжении?

— Проси, — разрешил Юрий, но, тут же вспомнив о предупреждении Галочки, добавил: — Только давай выйдем на минутку. — И уже в коридоре закончил мысль: — Говори, чего надо… А мы с тобой случайно не знакомы?

— Знакомы, — кивнул парень. — Слушайте, адвокат, с вами один хороший человек поговорить хочет. Только вы ничего не бойтесь.

— А чего я должен бояться? — ухмыльнулся Гордеев и вспомнил: — Точно, знакомы! В Люберцах, верно?

Парень кивнул.

— Ну вот, — словно обрадовался Юрий. — А я думаю, где ж мог видеть-то? А как ты сказал «не бойся», сразу вспомнил. Так чего твоему человеку надо?

— Он здесь живет. Салманом зовут. Просит, чтобы вы к нему… Или он — к вам, как скажете.

— В номерах здесь никаких разговоров вести нельзя, так и передай Салману. Можно в буфете, в ресторане внизу, еще где-нибудь. А что, долгий будет разговор? У меня времени совсем мало.

— Пусть Салман сам скажет, ладно?

— Валяй. Я сейчас переоденусь и спущусь в холл.

Но когда Юрий Петрович спустя минут пятнадцать сошел в холл, там к нему подошел снова этот же парень и сказал, что Салман ожидает адвоката в ресторане. Он проводил Гордеева, открыл перед ним дверь и показал в глубину зала.

Юрий прошел туда и узнал того лысого, плохо говорящего по-русски мужика, с которым перекинулся в Люберцах буквально парой фраз. В его же джипе.