Вышедший из ночи - Елена Элари

к глазам, в которых плескались огоньки от этих лёгких ночных созданий.

«С Вэриатом, стоя на балконе, смотрели мы на вас, — мысленно обратилась к мотылькам девушка. — Теперь же, я ухожу, прощайте!»

Карниз, который сначала приняла она за каменную кладку на земле, был широк. Онар не составило труда пройти в ту сторону, где за углом стены находились двери замка.

У окон она пригибалась и старалась идти быстрее и тише.

Царевна до сих пор не замечала, как тьма за её спиной укрывает её. Пусть Ночь и не могла полностью скрыть Онар, но делала её менее заметной.

Когда же царевна дошла до поворота, то помедлила, не зная, как спуститься на мраморные плиты площадки у входа в замок.

Делать нечего, морщась от боли в плече и коленке, Онар свесилась с карниза и прыгнула. Вновь она ударилась, и на этот раз подвернула лодыжку, но плакать и потирать ногу не было времени.

Девушка бросилась бежать вниз по ступеням, стараясь не упасть и не скатиться к краю площадки, за которой разверзлась чёрная пропасть.

Онар не знала, куда ей нужно идти, но с другого угла замка были видны ступени, ведущие вниз.

Свернув за угол и попав в небольшой проход с крутыми широкими ступенями, Онар, задыхаясь от страха и волнения, спустилась по ним и оказалась у подножья замка.

Она посмотрела вверх. Луна освещала замок, но со стороны Онар он был темен и казался нависающей над ней горой. У царевны закружилась голова, и она упала. Быстро поднявшись, Онар разглядела в стороне мост над обрывом, ведущий к скале, по которой наверняка проходит дорога.

Ступить на мост было страшно, и Онар до боли натёрла ладони, не отрывая их от перил.

И только теперь заметила она за спиной своей черноту, шлейфом тянувшуюся за ней.

Ахнув, Онар обернулась и встретилась с двумя горящими белым огнём глазами. Разобрать черты лица Ночи ей не удалось. Онар увидела только промелькнувшую улыбку и лунный свет, что обрамлял контуры торчащих во все стороны волос, да два распахнутых крыла и словно сотканное из чёрного дыма одеяние.

Рука Ночи ударила в глаза Онар, и царевна ощутила такую боль, от которой у неё перехватило дыхание. В следующий момент Онар обнаружила себя на коленях, в одиночестве, посреди моста. Дрожа, царевна поднялась и, несмотря на то, что ноги подгибались и плохо её слушались, бросилась бежать.

Мост она прошла, а в скале действительно оказалась дорога, которая привела Онар к зданию с низкими овальными окнами за серебристыми в лунном свете решётками.

Онар оглянулась. Замок был настолько большим, что казалось, будто царевна ни на сколько от него не отошла, он всё так же угрожающе возвышался над несчастной беглянкой.

Онар продолжила идти. Неизвестное ей здание, похожее на вырванную из бока замка часть, пугало царевну не меньше, чем сам замок, но в отличие от него вскоре полностью скрылось в зарослях лишайника.

Онар шла, спотыкаясь. Камушки с хрустом перекатывались под её ногами, и девушка стала идти осторожнее. Эта местность состояла из обрывов, каменистой почвы и засохших колючих кустарников. Больше на пути Онар не попадались никакие постройки, а вот замок, сколько бы Онар не оглядывалась, казалось, не отдалялся от неё ни на дюйм.

В какую сторону ей идти, как спуститься с горы четырёх стихий, Онар не знала, да и сейчас её больше заботило другое, что она будет делать, когда за ней пошлют погоню? Может быть, её уже ищут? Эта мысль вводила её в отчаянье.

Идти становилось трудней, подол платья под накидкой путался в ногах, болело плечо и нога, а ладонь была липкой от крови. Онар с ужасом подумала о том, что те, кто её будут искать, наверняка учуют кровь!

Когда Онар дошла до огромного валуна, заросшего тысячелистником и ещё какими-то неизвестными ей травами, она скинула с себя плащ, а потом начала расшнуровывать платье.

Стыдливый румянец расцвёл на её щеках, а глаза защипало от слёз. Онар снимала платье, почему-то неотрывно глядя в лужу, в которой отражалось ночное небо.

«Разве недавно шёл дождь?», — как-то отстраненно подумала она и спрятала платье за одним из камней, которых здесь было множество. За каждым их них Онар мерещились чудища и дикие звери, но то были всего лишь тени.

По ровной нежной коже царевны скользил лунный луч. Волосы Онар стянула в тугой жгут, закрутила их и больно, но зато туго, заколола на затылке. Присев у лужи, царевна с брезгливым видом измазала себя грязью и даже босыми ногами прошлась по мутной, прохладной воде.

Платье она не надела, только плотно завернулась в накидку и, надеясь, что хоть немного перебила грязью свой запах, продолжила идти.

Онар всё своё внимание направила на то, чтобы не поскользнуться на траве. Даже боль её ушла на второй план, несмотря на то, что все чувства царевны, казалось, обострились. Любой шорох, каждая тень, завывание то ли ветра, то ли животного, заставляли её вздрагивать и искать укрытие. Один раз, когда Онар показалось, что слышит погоню, она забилась в трещину в земле, из которой потом с трудом выбралась.

«Потеряться в горах, сгинуть в лапах дикого зверя, быть пойманной слугами тьмы, разве лучше это заточения у короля Нижнего мира? Но, нет, я не жалею, что сбежала, мне просто страшно! Кто-нибудь, хоть кто-то, помогите! Что мне делать? Куда идти?!» — Онар охватила паника, она стала метаться из стороны в сторону, заколка соскользнула с её волос и их золотые пряди запутались в ветвях шиповника. Ей показалось, что её кто-то схватил. Онар, рванувшись и оставив несколько прядей на колючках растения, оступилась и скатилась вниз. От удара об покосившееся деревце, Онар потеряла сознание.

Очнулась она от ноющей боли во лбу, потёрла ушибленное место и медленно села.

Видимо, прошло совсем немного времени, ведь луна не поменяла своего положения, и всё так же зловеще зависала над беглянкой, не давая ей скрыться во тьме, освещая её заляпанное грязью лицо и исцарапанные руки.

Онар услышала журчание воды и, пошатываясь, пошла на звук. Она нашла небольшой ручей, ладошкой зачерпнула воду, поднесла её к дрожащим губам. В сумке Онар лежала фляга, но царевне хотелось испить именно с этого искристого ручья, она подумала, что его вода должна быть ледяной, а ей так хотелось прохлады! На своё отражение в ручье она старалась не смотреть, оно было размытым и неясном, а глаз Онар вообще не было видно, и это её пугало.

Она не помнила,