Залив Гавана - Мартин Круз Смит

Аркадий не говорил на испанском языке, но он понял completemente reservado. Он вышел на углу, заплатив водителю достаточно, чтобы ему хватило на хорошую сигару, и пошел назад под живописным навесом пушистых кедровых ветвей. По обеим сторонам улицы стояли новые «ниссаны» и «рэйнджроверы», некоторые с водителями, сидящими за рулем. На тротуарах — оранжевые огоньки сигарет, приглушенные разговоры, замолкшие, когда Аркадий замедлил шаг, восхищаясь белым кабриолетом Imperial, отражающим неоновое солнце. Когда он открыл ворота, из темноты материализовалась фигура, чтобы остановить его. Капитан Аркос в штатской одежде, похожий на броненосца в панцире.

— Все в порядке, — Аркадий указал на стол рядом с входом. — Я с ними.

«Ангола» была рестораном под открытым небом. Столики в саду под подсвеченными древовидными папоротниками среди высоких африканских статуй. Двое мужчин в белых передниках работали у открытого гриля. Хотя Аркадию говорили, что в паладаре[51]могут обслужить не более двенадцати посетителей одновременно, за столами, расставленными вокруг гриля, легко разместились около двадцати клиентов, все мужчины, в возрасте сорока-пятидесяти лет, большинство белые, все явно влиятельные, процветающие, успешные, и все кубинцы за исключением Джона О'Брайена и Джорджа Вашингтона Уоллса.

— Я так и знал, — О'Брайен жестом пригласил Аркадия присоединиться, — я сказал Джорджу, что вы появитесь.

— И он появился, — Уоллс с удивлением покачал головой. Он удивился больше О'Брайену, чем Аркадию.

— Когда я услышал, что Руфо был настолько глуп, чтобы написать место и время на стене, я знал, что вы не сможете не догадаться, — О’Брайен попросил принести еще один стул. Все, даже О'Брайен были одеты в кубинские гуаяберы.[52]Похоже, что гуаяберы были униформой этого вечера. Оба кубинца за столом ожидали от О'Брайена знака, как реагировать. Хотя они были зрелыми и сильными мужчинами, у О'Брайена, казалось, был статус, как у священника среди мальчиков. Все в ресторане притихли, включая Эрасмо, который сидел в инвалидной коляске за два столика от них вместе с Тико и Мостовым, их старым товарищем по оружию, единственным другим не кубинцем. Было странно видеть механиков такими нарядными. — Это прекрасно, что вы здесь, — О'Брайен казался по-настоящему довольным: — Все встает на свои места.

— Новый bolo, — сказал Уоллс кубинцу рядом с ним.

На всех лицах, кроме лица Эрасмо, читалось облегчение. Он послал Аркадию мрачный взгляд. Мостовой поприветствовал Аркадия.

— Я — новый русский? — спросил Аркадий.

— Это делает вас частью клуба, — сказал О’Брайен.

— Что это за клуб?

— Яхт-клуб «Гавана», что же еще?

Официанты наливали воду и ром, хотя кофе был тоже популярен за столиками. «Странный выбор в это время суток», — подумал Аркадий.

— Как вы узнали, что я побывал в квартире Руфо?

— Знаете, Джордж — большой поклонник бокса. Он пошел сегодня в спортзал «Атарес», чтобы посмотреть спарринг, тренер рассказал ему, что вчера вечером он видел белого человека в черном пальто, который выходил из дома Руфо. Джордж пошел туда и увидел прямо на стене подсказку, которую такой проницательный человек, как вы, не мог пропустить. Может быть, вы догадаетесь, а может быть, и нет. Мы должны быть осторожными. Понимаете, мне случалось бывать мишенью такого количества полицейских ловушек и провокаций, вы и представить себе не можете. Между прочим, имейте в виду, что все наши друзья, собравшиеся здесь сегодня вечером, еще очень хорошо помнят русский язык. Следите за тем, что говорите.

— Вы выглядите значительно лучше, — Уоллс с одобрением осмотрел новую одежду Аркадия.

Повара доставали лобстеров из огромного мешка, клали на разделочную доску, где надрезали и чистили хвост прежде, чем бросить их, еще живых, на гриль, придерживая деревянными палочками, когда они пытались уползти от жара. Двое кубинцев за столом Аркадия пожали ему руку, но не назвали своих имен. Один был белым, другой мулатом — одинаковая мускулатура, прямой пристальный взгляд, коротко остриженные ногти и волосы как у военных.

— Чем занимается этот клуб? — спросил Аркадий.

— Практически всем, — ответил О’Брайен, — люди задаются вопросом, что произойдет с Кубой, когда Фидель умрет? Превратится в карибскую Северную Корею? Или вернется банда из Майами и заберет назад свои здания и поля сахарного тростника? А может, заявится мафия? Или здесь воцарится анархия, как в Гаити? Американцы задаются вопросом, как без инфраструктуры, без менеджеров МВА Куба может выжить.

Омары были просто монстрами, самыми огромными, каких Аркадий когда-либо видел. Они краснели в низком пламени и искрах гриля.

— Самое замечательное в эволюции, — сказал О’Брайен, — это то, что ее невозможно остановить. Уничтожьте бизнес. Сделайте службу в армии пределом стремлений и возможностей карьеры для молодых идеалистов. Пошлите их воевать в чужие страны, но не давайте им достаточно денег для борьбы. Заставьте их самих зарабатывать. Заставьте их торговать слоновой костью и алмазами, чтобы они могли обеспечивать себя боеприпасами для собственной защиты. И вы получите довольно интересную группу предприимчивых людей. Потом, когда армия вернется домой, направьте их работать в отели, сельское хозяйство, на сахарные плантации, потому что это дешевая рабочая сила. Поручите героям управлять туризмом, выращивать цитрусовые, добывать никель. Скажу вам откровенно, проведение переговоров о заключении контракта со строительной компанией из Милана равно двум годам в Гарвардской школе бизнеса. Те, кто собрались здесь сегодня вечером — это crème de la crème.[53]

— Яхт-клуб «Гавана»?

— Им нравится это название, — сказал Уоллс, — это всего лишь сообщество.

Когда первые лобстеры были готовы, повар взял стеклянную чашу, наполненную скрученными в трубочки бумажками, выбрал наугад четыре трубочки, развернул и прочитал их прежде, чем подать лобстеров на стол. Это показалось Аркадию больше лотереей, чем рестораном. Откуда повар знает, кто что заказал? Почему выбор состоял только из двух возможностей — лобстер или ничего?

— Я думал, что в частных ресторанах запрещено подавать лобстеров, — сказал Аркадий.

— Возможно, сегодняшний вечер — исключение, — ответил О’Брайен.

Аркадий снова обратил внимание на Мостового.